Бравая Служба
Шрифт:
Над степными просторами набирало силу утреннее солнце. Под ласковыми лучами стояли кругом два гоблина, огр, тролль и замаскированный под орка джисталкер. Рядом с ними на траве валялись порубленные рапы, вид которых мог надолго лишить впечатлительную натуру сна и аппетита. Никто в отряде, состоящем из бывалых бойцов, впечатлительностью не отличался, но то, что они делали, мало напоминало адекватную реакцию на окружающую картину. Гоблины хихикали, прижимая коричневые ручонки к животу, и забавно трясли головами, огр поднимал глаза к небу и утробно выл, издавая звук, похожий на брачный рев гиппопотама, а тролль присаживался на корточки и ухал филином, хлопая себя по коленям и растягивая физиономию в широкой клыкастой улыбке. Джисталкер плакал от смеха, рукавом вытирая слезы с зеленой коллоидной маски, и временами ему начинало
Работа 11
Сменная
«Сменочка», – с нежностью думал Штирлиц, придя с работы домой, снимая черную форму и надевая старенький «адидас».
Раповые луга мы пересекли спокойно, без неприятностей. Единственное неудобство заключалось в огромном количестве мумифицированных голов рапов, которыми мы обвесили седла наших скакунов. Даже Дехор прикрепил к броне десяток высушенных зубастых голов и бежал по равнине, похожий на ожившее чучело. Встреченные стаи велоцирапторов (порой достаточно приличные) шарахались от нашего отряда, как студент от женитьбы, подтверждая извечное правило – подобное лечится подобным. Ближе к вечеру показались первые холмы, которые к темному времени суток окружали нас плотным кольцом, в какой бы точке мы ни находились. На вершине одного такого холма мы и заночевали, предварительно с удовольствием отужинав сайгаком, которого я подстрелил.
Последующее неспешное путешествие по Пустынным холмам заняло четыре дня. За это время никаких происшествий не произошло – схватку с раптором, наткнувшимся на наш дневной лагерь, можно не считать. Мы даже не стали убивать зверя – Васиз прогнал его громом, молниями и ветром (в вихрь Хоб напустил песка, который забил глаза раптора, доставив тому массу неприятных минут).
Близился десятый день моего непрерывного пребывания в мире Ворк. Так долго я тут никогда еще не был. Прекрасно понимая, что никаких изменений произойти не может, я все равно нервничал. Постоянно ощупывал коллоидную маску на предмет размягчения, трогал клыки, со страхом ожидая ощутить очаги эрозии, рубил мечом все, что подворачивалось под руку, проверяя мономолекулярный слой режущей кромки. Одним словом, вел себя как законченный психопат. Рыжик, естественно, прекрасно чувствовал мое нервное состояние, и у нас как-то раз состоялся интересный разговор.
«А что ты так нервничаешь?» – спросил меня кот.
«Маскировка может сломаться», – честно ответил я.
«Так отведи глаза, и все», – удивленно предложил рыжий телепат.
«Не умею», – признался я.
«Почему? Должен уметь – ты котенком не прикидывайся», – возмутился Рыжик.
«А как это делать?» – догадался спросить я.
И рыжий сэнсэй взялся за мое обучение. В принципе, ничего сложного в «отводе глаз» действительно не было.
Главное условие оказалось совершенно банальным – не шуметь. Поэтому с практикой при скачке на волке пришлось повременить. Зато теория и тренировка оказалась именно тем, чего мне так не хватало в монотонном путешествии. Уровня прирожденного телепата мне достигнуть конечно же никогда не светило. Рыжик мог отводить глаза даже мне, хоть я и находился с ним в одном седле. Когда он проделывал этот трюк, я вдруг забывал о том, что рядом со мной имеется кот, поддерживал его в седле чисто автоматически и смотрел на все, что угодно, кроме как на рыжего телепата прямо перед моим носом. Когда Рыжик вновь привлекал мое внимание, я даже немного пугался, – ощущения были вроде того, как будто кто-то неслышно и неожиданно подошел и встал рядом, а ты его только что заметил.
Самое сложное и в то же время, как бы это ни звучало парадоксально, самое простое в отводе глаз – умение смотреть. Надо сосредоточиться на объекте, которому отводишь глаза, но изучать его исключительно боковым зрением. Сосредоточить внимание на чем-либо находящемся на краю видимости у меня получалось отлично, но, когда надо было делать следующий шаг, глаза непроизвольно скашивались на объект, и все рассыпалось. Рыжик поначалу сердился, но когда понял, что я действительно не могу этого сделать, подобрел и дальше тренировал меня, как неразумного котенка. Фактически это был разговор с объектом, от которого прячешься. Я уговаривал
Кстати, гораздо проще оказалось «уговаривать» не замечать определенные предметы (в частности, клыки на лице), чем себя в целом. На привале вволю поиздевался над Лией. Предварительно договорился, что она будет следить за моим головным убором, повязал голову красным платком и «уговорил» гоблинку его не «замечать». Потом спрятал платок в сумку, и мы всем отрядом потешались над маленькой аристократкой, которая была твердо уверена, что я ничего на голову не надевал. Только после того, как я вытащил из сумки красный платок и снова повязал его себе на голову, в глазах Лии забрезжило узнавание. Гоблинку это не остановило, она прыгнула мне на плечи, и моя спина узнала крепость ее маленьких кулачков, после чего я решил эксперименты впредь проводить на ком-нибудь другом.
– Ты сильный ведун, я таких и не встречал никогда, – сказал Хоб уважительно.
– Вот сильный ведун. – Я кивнул в сторону кота, который, не обращая внимания на наше баловство, в этот момент строил своих подчиненных скакунов.
– Он-то таки да! – совершенно в гоблинской манере согласился Хоб, и я начал отрабатывать телепатические умения уже на нем.
Через пару дней тренировок мне уже достаточно спокойно удавалось отводить глаза друзей от своего лица, одежды и прочих частностей. Если при этом проделывать отвлекающие жесты руками, как любят делать фокусники-престидижитаторы, так вообще ничего сложного в этом не было. В принципе, наша память устроена так, что основное количество людей (кроме особей с ярко выраженными художественными способностями) не придают значения деталям. Мы запоминаем только то, что нас интересует. Мужчины отлично помнят оружие и снаряжение оппонента, женщины никогда не забудут модную вещь, надетую конкуренткой. Но основная масса деталей от не наметанного на определенные вещи взгляда ускользает. Оказывается, всем этим возможно управлять, даже больше скажу – особых трудностей при определенных способностях в этом нет.
Но сделать так, чтобы меня совсем не замечали, я не мог. Если при «отводе взгляда» от частностей я прекрасно взаимодействовал с оппонентом, то при попытках скрыться самому это взаимодействие выходило боком – я, наоборот, привлекал к себе внимание. Да и «отводить взгляд» от отдельных вещей даже у двоих противников мне удавалось с большим трудом – я терял сосредоточенность при переносе внимания с одного на другого. А уж о троих речи вообще не шло – я сразу терялся, каждый раз с восхищением вспоминая бабу Торю, которая могла полноценно отвести глаза нескольким врагам одновременно. Так что «отвести глаза» от вышедшей из строя маскировки я пока мог только в теории, поэтому вопрос о замене оборудования вставал передо мной в полный рост – те же клыки еще выглядели нормально, но язык уже ощущал некоторую шероховатость. Местность мы пересекали пустынную, поэтому схронов тут заложено не было. В таких местах проще отделиться от отряда и прыгнуть на Землю для смены снаряжения, что я и собирался проделать этой ночью.
В свою смену совершить обратный прыжок я не мог – не оставлять же спящих товарищей в опасном месте без присмотра. Поэтому я провернул предварительный финт – мне вдруг перестало везти в стрельбе. Сначала я промазал по добыче, которая находилась буквально в двадцати шагах от меня, чем заслужил недоуменные взгляды всего нашего отряда.
– Руки дрожат? – съехидничал Хоб.
– Нет, он косить начал, – поддержала его язвительная Лия.
– Оружие заклинило? – предложил свою версию Васиз, растянув синюю физиономию в глумливой улыбочке.
– Отстаньте от него, – вступился за меня добродушный Дехор и без всякой задней мысли ляпнул: – Может, он заболел!
Остальной отряд расценил заявление огра как самую удачную шутку и дружно захохотал, на что я с неудовольствием, а отставной сержант с недоумением на них посмотрели.
После этого я еще несколько раз промахнулся, и веселья значительно поубавилось – предстояло обойтись без свежего мяса на ужин, а это ребят немного расстроило. После ехидства сотоварищей приступа сочувствия я почему-то не испытал. Ничего, сушенина в припасах имеется – и так все это время бесперебойно снабжал всех свежей дичью, хоть бы спасибо кто сказал. Обойдутся один денек.