Брелок с тайным посланием
Шрифт:
Посреди двора, на площадке окруженной низким деревянным бордюрчиком, желтела свежим песком ремонтная яма – туда корабельные механики оправляли всякие хитроумные агрегаты. Например, сломанные звездолазы – это такой агрегат, способный пробраться куда угодно. Рядом с ней расставили ноги две качели: установки для поддержания формы в условиях невесомости. На одной из них усиленно поддерживал форму младший пилот корабля Боря Буркин. Маленький, плотный, в вязаной шапке с помпоном (устройство для отправления космических сигналов), он усердно выгибался всем туловищем,
– Продолжайте тренироваться! – отрывисто бросил Лешкин, остановившись подальше от качели.
Пилот Буркин подогнул колени, взвизгнул, взлетел в воздух и оттуда крикнул:
– Чего ты там бормочешь?
На корабле, ведомом Лешкиным, поддерживалась железная дисциплина. Но только в полете. Если корабль садился на поверхность какой-либо из планет, Лешкин позволял астронавтам расслабиться. Поэтому и на вопрос Буркина он не ответил, а только энергично махнул рукой: дескать, продолжайте!
–А ты чего не в школе, Лепа? – крикнул Буркин.
Лешкин спокойно относился к разным прозвищам. Его называли Лешкиным, Лехой, Леханом, Плешкой, а дядя Саша из второго подъезда и вовсе звал его Алексейченком, и ничего – все это было вполне терпимо. Но когда называли Лепой, он был готов тут же ринуться в бой. Трудно сказать, в чем тут было дело, но эту кличку Лешкин не переносил. В этом словосочетании ему слышалось нечто пренебрежительное и обидное. Оно и звучало как-то противно, хлюпающе – Ле-па – как шлепок по голой попе.
– Чего замолчал, Лепа? – засмеялся Буркин.
Лешкин стоял и молчал, чувствуя, как горячая волна катится откуда-то из области живота к лицу. Он пошевелил пальцами, не вынимая руку из кармана куртки и тут же всеми кончиками ощутил горячу поверхность пластмассы. Брелок!
Лешкин вынул его из кармана и стал разглядывать.
Брелок был небольшим, примерно размером с зажигалку. Серая, гладкая пластмасса, овальные края. Такими обычными пользуются владельцы автомобилей – включают сигнализацию. И если бы не два больших глазка на боковой поверхности брелка – фиолетовый и зеленый – и желтая кнопка в левом углу, Лешкин тоже решил бы, что брелок автомобильный. Но в том-то и дело, что на брелках глазки обычно меленькие – крохотные, едва светящиеся точки. Похожий брелок был у дяди Саши, таким пользовался сосед Кувалдин, владелец «Москвича». Но у его брелка глазки были слишком крупными и яркими, словно глаза у речной стрекозы. Тусклые огоньки ворочались в них, как две разгорающихся спички.
– Чего это у тебя? – удивленно спросил Буркин. – Лешкин, дай посмотреть!
Увлеченный брелком, Лешкин даже не обратил внимание, что Буркин уже спрыгнул с качели и стоит рядом.
– Нельзя, – тихо сказал Лешкин. – Это волшебный брелок!
– Так уж и волшебный?
– Да, волшебный!
– А вот и не волшебный!
– Не веришь?
– Не-а!
Лешкин и сам не понял, почему он так сказал. Но в этот момент он уже знал, что не ошибся.
– Смотри! –
Он едва притронулся к кнопке, как все пространство двора – деревья, каменные бордюры, качели, мусорные баки – стало вдруг отчетливым и крупным, как будто Лешкин видел все это сквозь увеличительное стекло. И еще ему показалось, что на двор опустился стеклянный купол – так тихо стало вокруг.
И посреди этой тишины вдруг явственно раздался вздох.
– О-о-х! – сказал кто-то.
Вздох был таким громким и близким, что Лешкин завертел головой по сторонам. Авось, Буркин дышит в ухо?
Но не нет – Буркин стол там же, где и раньше. Слегка приоткрыв рот, он с удивлением смотрел на Лешкина.
– О-о-о-хо-ох-хо! – снова вздохнул кто-то.
Лешкин крутанулся вокруг себя. Никого. Посмотрел верх. Пусто, только небо и облака. Глянул под ноги. Никого. Только комья мокрого снега, и темные прошлогодние листья. Посмотрел по сторонам. Никого нигде не было, кроме «Москвича» у дальней стены.
– Ох-хо-хо! Аа-ап– чхи!
Резкий, оглушительный хлопок слегка напугал Лешкина. Кто-то чихнул смачно и резко, даже воздух содрогнулся.
– Кто здесь? – растерянно выдохнул Лешкин в пустоту.
Он сказал это, не ожидая ответа. Сказал, чтобы себя подбодрить. Но ему ответили.
– А как вы думаете?
Голос был протяжный и хрипловатый. И как показалось Лешкину, слегка грустный.
А может ему показалось, что с ним разговаривает…». Да и здесь нет никого, кроме «Москвича». Не может же быть такого, чтобы машина имела голос?
– С кем это я разговариваю? …
– С кем –кем! Со мной! Неужели непонятно? – обладатель голоса снова вздохнул. – Давайте знакомиться, что ли! Простите, с кем имею честь?
Лешкин только было открыл рот, и в этот момент увидел маму. Она вышла из подворотни и направлялась к нему. Мама что-то говорила, но что именно, Лешкин не понимал. Он испугано таращил глаза, полагая, что оглох. И только когда мама была уже совсем рядом, Лешкин догадался нажать на кнопку на брелоке. И в то же мгновение тишина рассыпалась на множество кусков, во двор ручьем хлынули звуки городского дня.
– А сейчас позвони кому-нибудь из ребят и узнай, что вам задали! – сказала мама и ушла на кухню.
И хорошо, что ушла. Иначе Лешкин за себя не ручался. Он был так взволнован, что мама обязательно бы что-то заметила. Ведь не каждый день с вами разговаривают предметы. Или вещи? Или это все-таки было что-то одушевленное? Например, привидение? Хотя какие у них во дворе могут быть привидения?
Лешкин подошел к окну и отдернул штору. В квадратном проеме окна он видел только кусок подсвеченного фонарями двора, темную арку въезда и фигурку дворника, машущего лопатой. Лешкин стоял у окна до тех пор, пока по мокрому стеклу не пробежала световая рябь – во двор въехала какая-то машина. Наверное, тот самый «Форд», на котором ездил полноватый дяденька в пуховике с капюшоном. Мама называла его Директором.