Брелок желаний
Шрифт:
Пайка хлопнула себя по лбу:
— Ну, конечно. Нам бы хоть раз поездку в Турцию, а не в ад на льду…
— Третий пункт, — продолжал Гриша, — "Активировать коллективную защиту. Это не щит. Это идея, вложенная в массы. Люди должны знать правду. Но дозировано. Через истории. Через нас." - активно выполнение.
Он обернулся к нам и добавил:
— И четвёртый: не поддаться панике, даже когда начнётся.
— Что начнётся? — осторожно спросил Боб.
Кот помолчал. Потом сказал:
— Реколлекция. Они
— А мы?
— А мы — живая петля восстановления. Память. Запись. Доказательство. Пока хотя бы один из нас жив и помнит — Прайд может отмотать всё обратно. Но если все забудут — даже они ничего не смогут.
Он замолчал.
Контакт закончился. Свет погас. Панель стухла. Воздух остался заряженным, как перед грозой, которая всё ещё не решила, ударить ли прямо сейчас или дождаться более пафосного момента.
— Ладно, — сказал я, — а теперь вопрос: у нас есть хоть какой-то шанс?
— Да, — кивнул Гриша. — Если не облажаемся. Но это будет сложно.
— Насколько сложно?
— Представь себе шашлык. Теперь — сделай его из стекла. Потом — на скорость, в шапке из муравьёв. И чтобы при этом ещё спасать мир. Вот настолько.
Пайка закатила глаза вверх от чумовых сравнений Григория. Какая шапка из муравьев? Откуда он это все берет?
И Григорий снова зашагал вперёд, не оборачиваясь.
— Ладно, — буркнул Боб, — пошли, раз уж мы теперь сопротивление. Только без формы, пожалуйста. Но пусть у нас будут значки — с котом.
Пайка кивнула.
— И лозунг. Надо придумать лозунг.
Я усмехнулся:
— Может, так: "Мы не нажимали, оно само."
— Отлично, — сказал Гриша. — Только при встрече с врагом не вздумайте шутить. Они не любят юмор.
— А мы?
— А мы — люди. Иначе нам хана.
И мы пошли дальше — через подземный бункер, в самое мясо нового плана. Без карты. Без гарантий. Но с котом и фразой, которая теперь звучала как мантра:
"Никогда, слышите, никогда не нажимайте на кнопку просто по приколу."
ГЛАВА 20 «АРХИВ, КОТОРОГО НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ»
Где-то между вечностью и обманом.
На рассвете мы стояли на вершине горы, заросшей мхом, ветром и легендами. Ниже зиял обрыв, где древняя обсерватория инков сползла в пропасть — как будто сама земля устала хранить эту тайну. Остались только куски камня, обломки зеркал, да вросший в землю купол, закопанный, будто стыдливый глаз. Он глядел в небо, которого больше не понимал.
— Я не хочу туда лезть, — заявил Григорий, уставившись на люк, в который мы собирались нырнуть, как в глотку Вселенной. — Там пахнет… апокалипсисом. И крысами. Очень умными, организованными крысами.
— Это не просто подвал, —
— Архив? Архив чего? Как уничтожать целые планеты с гарантией? Или, может, как вежливо сообщить разумному виду, что ты только что выпустил на них крючок желания?
Гриша вздохнул. Мы знали, что он пойдёт. Он всегда идёт. Просто ворчит для формы.
Мы спустились. С каждым метром температура падала, как вера в человечество. Лестница казалась бесконечной, пока вдруг — щёлк — не прекратился наш свет. Огоньки фонарей затрепетали и погасли. Только Григорий засветился синим, как ноутбук, оставленный на подоконнике слишком долго.
— О, прекрасно, — проворчал он. — Меня, значит, используют как батарейку. Фантастика.
Когда мы добрались до дна, перед нами раскрылась пещера. И в её сердце — Архив.
Это было не здание, не серверная, не какой-то каменный храм. Это был… организм. Массивная полусфера из полупрозрачных структур, которые пульсировали светом. Они дышали. Они знали, что мы здесь.
— Мне это не нравится, — сказал Боб, крепче сжав свой старый армейский нож. — Всё это… живое.
— Это живое прошлое, — ответила Пайка. — Оно видит нас так же, как мы его.
— А я вижу, что мне жопа, — буркнул Гриша. — Ну, давайте, давайте. Положим эту хреновину куда-то, и пусть начнётся веселье.
Центральный пьедестал ждал. На нём не было кнопок, не было инструкций, только гладкая выемка — точь-в-точь под наш брелок. Григорий осторожно поднялся, подойдя к пьедесталу.
— Вот что я вам скажу, — произнёс он, и голос его дрогнул. — Если после этого тут начнёт из стен капать чужой мозг, я вас всех укушу.
Он положил брелок.
Мир дрогнул.
Не громом, не светом — вибрацией самой сути. Архив ожил. Весь. Пульсации ускорились. Сопла слились в единую структуру, и перед нами развернулся панорамный купол. На нём возникли звёзды, планеты, города… И ужас.
— Это… — начал я, но не смог.
Перед нами проходила история. История тех, кто нашли брелоки. Планеты, заражённые мечтами. Народы, поверившие в магию. Империи, рухнувшие, потому что захотели слишком многого. И — финал. Огненный. Химический. Психический. Рассыпающийся в чёрную пыль.
— Всё, что мы видели… это уже было, — шепнула Пайка.
— Они повторяли один и тот же фокус, — сказал Боб, отступая. — Снова и снова.
Григорий смотрел. Его глаза сверкали. Вибрировали. Мерцали. Он начал дёргаться, как если бы в него загружали все эти образы напрямую.
— А-а-а, мать вашу… — он зажал уши лапами. — Слишком много! Слишком много миров, слишком много боли, я не… Я не… АЙ!
В архиве раздался щелчок. Пьедестал загорелся красным. На экране появилась схема. Что-то вроде маршрута. Как лазерная карта, простреливающая галактику. И в самом конце — сигнал.