Брелок желаний
Шрифт:
Мы вылетели из подземелья храма, как герои дешевого боевика, только без шикарных замедленных движений и с гораздо меньшим количеством выстрелов в лицо.
За нами грохотали турели, словно недовольные диджеи на рейве — стреляли в каждую тень и каждый звук, пытаясь нас поймать. По темным улицам Киото мчались двое на мопедах — очевидно, охранники, сражённые нашим внезапным взрывом из подземного ада.
— Боб, у тебя есть что-то по мощнее, чем эти тряпочные взрывпакеты? — спросил я, пытаясь держать дыхание
— Есть, — ответил он и из рюкзака вытащил самодельный электрошокер с дальностью метра в десять. — Пока это, но скоро надо будет апгрейдить.
— Отлично, — сказал я, — это нам поможет, если охрана захочет на световой скорости догнать.
Григорий в это время как обычно был на высоте: он беззвучно запрыгнул на крышу припаркованной машины и с холодным расчётом начал метать мелкие шарики с липкой массой, которые моментально прилипали к колесам преследователей.
— Хитрее меня только ФСБ, — буркнул кот, — но даже они не любят скользкие колеса.
Мопеды стали вилять, один едва не упал — мы уже почувствовали, что можем оторваться.
В темноте, не разбирая дороги, мы свернули на узкий переулок, где прямо перед нами выросла старая, покосившаяся деревянная дверь — типичный проход, который укажет, что ты в серьёзной жопе.
— Ну, это наш шанс, — сказал я и толкнул дверь, которая с визгом открылась на лабиринт переулков и тесных ходов.
Охранники, естественно, не ожидали такого смелого манёвра — и на мопедах резко затормозили.
— Гриша, дай свет! — крикнул я.
Кот вытащил из-под кимоно мини-фонарик, но не простой — с лазерной указкой и ультразвуковым подавителем, который активировал сразу, чтобы сбить их технику с толку.
— Лазеры, гады! — выругался Боб, — теперь они в полной темноте, как на американских горках.
Мы бежали, петляя между домами, перескакивали через мусорные баки, чуть не попали в ловушку с провалами под ногами — там кот среагировал молниеносно и буквально вытащил нас из пасти бетонной ловушки.
— Моя лапа — мой щит, — усмехнулся он.
Наконец, добежав до парка, где уже поджидал наш арендованный автомобиль, мы влетели внутрь, захлопнули двери и рванули.
В это время в темноте улиц послышался возмущённый рев моторов — охрана не собиралась сдаваться.
— Пацаны, — сказал я, — если выживем, я куплю каждому по огромному пиву.
— Я предпочитаю виски, — сказал кот, устроившись на заднем сидении, — и никаких вопросов.
Мы рванули по ночным улицам Киото, прячась от фар и камер.
Вдалеке, как в лучших триллерах, вдали замелькали полицейские машины.
— Вот это и есть выход из жопы, — сказал я, крутя руль и мчась к свободе.
Когда мы наконец пересекли городскую границу, оставив за собой храмы, турели, дроны и охранников с лицами, как у людей, которым недоплатили за переработки,
Мы встретились с Пайкой в условленном месте — у стоянки заброшенного караоке-бара на окраине Осаки. Она уже ждала. Стояла у машины в солнцезащитных очках, хотя солнце ещё даже не вставало. Крутая. Как будто она — не певица, а глава японской мафии, и мы только что у неё в долг попросили сто тысяч долларов и немного счастья.
— Ну как? — спросила она, когда мы вышли из машины, пахнущие гарью, пылью и лёгкой паранойей.
— Хранилище нашли. Брелок на месте, охрану обманули, ухо статуи по-прежнему оторвано, — буркнул Григорий, на ходу стряхивая с лап пыль из-под японского подземелья. — Всё как планировали. Почти.
— Кроме того, что за нами теперь охотятся и, возможно, мы официально в списке террористов, — добавил Боб.
Пайка кивнула. Улыбнулась. Как будто знала, что так и будет. Потом открыла багажник.
— Лезьте. Там спальники, вода и… доширак. Вы заслужили.
Мы переждали день. В мотеле у берега. Вдали от камер, людей и храмов. В комнате, где пахло морем, стиральным порошком и чем-то отдалённо напоминающим детство.
Я не спал. Я смотрел в окно. На улицу. На небо. На Пайку, которая репетировала в наушниках, не зная, что я на неё смотрю. Японское солнце медленно вставало, как будто у него была тяжёлая смена, и оно тоже хотело остаться в кровати.
Я был жив. Мы были живы. И у нас был артефакт.
Но главное — был момент. Ощущение, что всё — не зря.
Вечером был её концерт.
Стадион на двадцать тысяч человек. Огни. Шоу. Лазеры, голограммы, экран размером с дом. Я стоял сбоку, в технической зоне, в капюшоне, со значком "служба безопасности".
И, чёрт возьми… Я такого не видел никогда.
Она вышла — не как девушка, которую я знал. А как легенда. Как ураган. Пела, кричала, танцевала, словно держала мир на кончиках пальцев. Толпа ревела. Я стоял, и внутри меня всё горело — от восторга, от гордости, от желания подойти к ней и сказать всё. Всё, что накопилось с того дня, когда мы встретились.
Но не сказал.
Потому что знал — пока рано. Она в огне. А я ещё не готов быть тем, кто в этот огонь войдёт.
Я просто смотрел. И полюбил Японию. Всей душой.
Как любил её. Ту, что сейчас светилась на сцене. Ту, что не знала.
Пока.
ГЛАВА 19 «ЭТО ВСЕ, ЧТО ОСТАНЕТСЯ, ПОСЛЕ МЕНЯ»
Самолёт летел в Россию, разрезая облака, как скальпель реальность. Мы с Григорием сидели в хвосте салона — он, как всегда, вальяжно развалившись в кресле бизнес-класса, я — в размышлениях.