Бремя Бездушных
Шрифт:
– Не знаю, - последней выбравшаяся наружу Кисара все еще стояла на верхней подножке телеги, что позволяло ей видеть над головами окруживших пастыря храмовников.
Девушка огляделась, недовольно поежившись от осознания, что окружена гиритцами и тихонько присвистнула:
– Тут целая армия, - поведала она друзьям, глядя на собравшихся рядом с приземистым зданием солдат.
Копейщики, мечники и лучники вяло копошились у нескольких рядов одинаковых палаток армии Ариарда. Все они были украшены гербом королевства: серебряный треугольный щит, что разделяла синяя вертикальная
Ближайшие к обозу солдаты с настороженными лицами занимались полировкой брони, изредка бросая любопытные взгляды на вновь прибывших. В глазах воинов проскальзывало нетерпение и надежда, что с прибытием обоза что-то начнется.
Сверкающая броня солдат, видимо, последнее время все больше подвергалась чистке и полировке, о чем свидетельствовал ее безупречный внешний вид. Так что не было ничего удивительного в том, что воины не знали, чем еще себя занять.
Кисара увидела и жрецов Лигеи в их светлых одеяниях, и темно-синие плащи волшебников, среди которых выделялись несколько с фиолетовым отливом. Такие носили боевые маги, чья врожденная сила способствовала более разрушению, нежели созиданию. Боевые маги могли практически мгновенно сплетать сложнейшие атакующие заклинания, способные стереть врага с лица земли. Однако им были не доступны другие возможности многогранного искусства магии.
Разрушение и созидание - испокон веков являлись двумя путями развития для волшебника, причем сам он не мог осознанно ступить на один из них. Боевыми магами рождались, а не становились. Без особого дара невозможно было обуздать мощь тайной магии, точно так же, как и рожденному для разрушения, постичь тайны плетения созидающих заклинаний. Маги обоих направлений всегда высоко ценились во всех Светлых землях и если созидатели внушали уважение, то разрушителей больше боялись.
Прежде чем спрыгнуть на землю, южанка заметила архимага Гранера Ласкнира, среди фигур гиритцев. Она хорошо помнила его, так как старик был одним из тех, кто выносил решение касательно будущего Кисары, когда девушка получала благословение светлых богов.
Южанка была благодарна чудаковатому старику, почти не изменившемуся со временем за то, что тогда он занял ее сторону. После того, как Кисара все-таки получила разрешение, она не часто виделась с архимагом, но несколько раз они все же встречались.
Рядом с магом держалась молодая девушка, младшей самой Кисары, в плаще ученицы волшебника. Она выглядела настолько смущенной и обеспокоенной, что Кисара задумалась о том, что молодая волшебница по воле какой-то случайности оказалась в крепости на границе Потерянных земель.
Немного помедлив, южанка решила не призывать Миаджи, отсутствующую почти всю дорогу от Бродерио до крепости. Демоница появлялась лишь пару раз, чтобы подремать на коленях южанки и поболтать с Лисандрой.
Не успела Кисара подумать о девушке-паладине, как услышала ее голос:
– Со мной что-то не так?
– спросила наследница благородного рода
– Эй, что ты...
– Лисандра вдруг поняла, что зверолюд смотрит не на нее, а куда-то за ее спину.
Девушка резко развернулась сразу же наткнувшись на колючий взгляд желтых, похожих на волчьи, глаз. Надвигающийся на нее мужчина, закованный в красную броню с накинутой на плечи шкурой, даже не удостоил девушку взгляда. Он лишь бесцеремонно отодвинул ее со своего пути, не утруждая себя попытками обойти паладина Лигеи Благодетельницы или хотя бы извиниться.
– Да как ты смеешь!
– Щеки Лисандры вспыхнули.
– Все ваше племя напрочь лишено каких-то понятий о правилах приличия, да?!
Так как зверолюд в красной броне даже не обернулся на ее гневную речь, девушка взглянула на Таллага и опешила - зверолюд с открытым ртом смотрел на приближающегося более крупного соплеменника и на его лице отражались противоречивые чувства.
Волчья шкура на широких плечах воина дернулась, и он остановился в каких-то двух шагах от Таллага. Мужчины молча стояли друг напротив друга и лишь завывающий ветер играл их волосами.
Заинтересованная Лисандра приблизилась, глядя на зверолюдов, буравящих друг друга пристальными взглядами.
– Они что, знакомы?
– спросила шепотом паладин у Исель, но темная эльфийка лишь пожала плечами.
– Первый раз вижу этого, - Калеос положил руку на рукоять кинжала, немного сместившись в сторону и встав так, чтобы спину незнакомца и его ничего не разделяло.
– Мне он, тоже, не знаком.
– К эльфийке и Лисандре подошла Кисара.
Воин в красной броне прорычал что-то на наречии своего племени и Таллаг ответил ему на том же языке.
Неожиданно незнакомый друзьям Буревестника зверолюд весело хохотнул и в неуловимом порыве стиснул Таллага в крепких объятиях, приподняв того над землей. Выпущенный им шлем с обломанным рогом звякнул о землю.
Калеос рванулся было на выручку другу но, увидев, как Таллаг улыбается, застыл на месте, растерянно вложив в ножны кинжал.
– Разорви меня Урсула!
– Пророкотал воин в красной броне, переходя с родного наречия на правильный общеимперский, пусть и с грубым акцентом свойственным зверолюдам.
Поставив Таллага на землю и, положив мощные руки ему на плечи, он принялся оглядывать соплеменника, не пряча радостной улыбки, казавшейся лишней на суровом лице.
– Я думал твои потроха пожрали демоны!
– Это мои слова!
– Улыбка Таллага, казалось, достигла заостренных ушей, а на его разноцветных глазах выступили слезы, которые он поспешно смахнул.
– Я думал, что навек потерял тебя, брат!
– Брат?!
– эхом разнеслись слившиеся в один голоса окруживших зверолюда друзей.
– Ты, правда, не мираж этой проклятой земли? Ты, действительно, Скар?!
– Таллаг, казалось, не замечал ничего происходившего вокруг.
– Из плоти и крови! Как и ты!
– Тот, кого Таллаг назвал братом, с силой встряхнул зверолюда и разразился новым приступом хохота и его родич смеялся вместе с ним.