Бремя Бездушных
Шрифт:
Отринув ненужные мысли, Колд очистил свой разум и кое-как, стерев с лица начавшую запекаться кровь, ускорил шаг.
Окликнув Алиру, Эгистес развернулся в сторону крепости, чувствуя, как обрываются жизни живых существ, сражавшихся за его спиной. Бледные губы некроманта тронула зловещая ухмылка.
* * *
– К смерти и славе!
– взревел Скар, вздымая к небу свои топоры, выполненные в виде волчьих голов, сжимающих в зубах острые лезвия, похожие на вытянутые серебряные полумесяцы.
– Сквозь ливень крови!
– подхватили клич зверолюда его воины.
Шаманы и маги ударили
Скар первым врубился в гущу демонов и оскверненных, неистово вращая оружием и радуясь каждому удачному удару. Сила, подаренная великой Праматерью, разгоралась в его теле все ярче и ярче, а кровожадный голод воина теперь был сравним с ненасытностью самой Урсулы.
С нечеловеческой силой топоры зверолюда обрушивались на врагов, одинаково легко рассекая и оскверненную и демоническую плоть. Рядом с ним, бок обок, бились его братья по крови, среди которых то и дело мелькал силуэт Миаджи, легко узнаваемый из-за ярко красных волос.
Демоница, при помощи длинных, похожих на стилеты, когтей расправлялась со своими сородичами, не испытывая при этом ни капли сожаления. Она смеялась, каждый раз, когда теплая кровь попадала на ее кожу, и воинственный вой зверолюдов вторил ее смеху.
Оставив магическую поддержку зверолюдов Хаграну и Аркису, Таллаг бросился в ближний бой. На ходу он заметил размахивающего молотом Фалконом, и орудующего двуручным мечом Гириона.
Храмовники и их братья из отряда Алектиса, взяли на себя правый фланг, вплоть до острия атаки, тогда как на левом сражались обычные солдаты при поддержке жрецов которым, судя по всему, требовалась помощь.
Похожая на смесь старухи и паука тварь, пронзила лапами одного из солдат и швырнула тело в плотный строй воинов, опрокинув несколько человек и сломав боевой порядок.
В образовавшуюся брешь тут же хлынула толпа разномастных монстров, жутких пародий на человека, исковерканного Бездной по ее безумной прихоти: истерзанные тела покрывали ужасные наросты, рога и струпья, язвы и кровоточащие раны перемешивались с чешуей, шерстью и обрывками плоти. Кто-то из оскверненных сохранил подобие человеческого лица или конечностей, а кто-то превратился в создания из кошмаров с глазами по всему телу или огромной пастью поперек груди.
Таллаг не успел точнее рассмотреть провравших строй тварей - ему стало совершенно не до этого. С яростным шипением на Буревестника накинулась та самая иссохшая паукообразная старуха, с бельмами вместо глаз и острыми клыками в трех ртах, казавшимися несуразно огромными на обвисшем и удлиненном подбородке.
Зверолюд встретил оскверненную, некогда, определенно, бывшую человеком, сверкающей молнией, с треском выпустив искрящуюся нить в безобразное тело. Заклинание шамана ударило в обвисшую грудь, опалив дряблую, покрытую пятнами кожу и старуха завопила от боли и досады. В следующее мгновение ее крик оборвал Громовержец, с чавкающим звуком врезавшийся в покатый лоб. Таллаг дернул цепь на себя, и зачарованное оружие вылетело из раны, отломав солидный кусок черепа, и вернулось в руку владельца.
Зверолюд еще дважды ударил молнией по тварям, терзающим тела солдат,
* * *
Натравив демона на сородичей, Кисара, побежала туда, куда указывал Колд - к знамени Гирита, под которым сражался капеллан ордена. Оживленные некромантом мертвецы и порабощенное порождение Бездны выиграли достаточно времени, чтобы замыкающие отряд бойцы смогли пробиться вперед, соединившись с основными силами. К тому же колдун без устали поднимал павших в битве солдат, отправляя их в хвост отряда.
Кисара поискала глазами Миаджи, но не смогла отыскать демоницу в кипящей битве. Зато девушка увидела вход в обитель Нерушимых Врат. Обереги, вместе с камнями вложенные в стены и массивные створки разгорались алым свечением, реагируя на присутствие демонов, что казалось невозможным - обитель все еще защищали древние чары, а значит, гиритцы оказались правы - пробиться в крепость, значит спастись.
– Только как это сделать?
– взгляд девушки скользнул по запертым воротам, украшенным огромным символом Сидония Воздаятеля - латной, сжатой в кулак шипованной перчаткой.
– Надо прорываться!
– Лисандра оказалась рядом с южанкой. Плащ паладина стал похож на грязную тряпку и был оборван почти до середины, а на доспехах виднелись свежие вмятины и царапины.
– Некромант сказал, что поможет, но ему нужно время. Маги и Калеос с Исель прикроют его. Ты можешь что-нибудь еще сделать с этими тварями?
– паладин мечом указала на бесчисленные орды демонов, все прибывающие из бурлящего черного тумана.
– Не знаю, - честно призналась Кисара.
– Я чувствую, что Скверна глубоко въелась в эти земли. Такое ощущение, будто твари не отходили от стен обители с тех пор, как пали сидониты. Здесь все отравлено Бездной!
– Но крепость цела!
– пользуясь короткой передышкой, Лисандра огляделась.
– Как такое возможно?
– Не знаю, - покачала головой Кисара.
– Но нам необходимо добраться до ворот!
– Хорошо, - стряхнув с меча дымящуюся демоническую плоть, Лисандра кивнула.
– Я пойду вперед, там от моего клинка больше пользы, а ты оставайся с магами! Да хранит тебя Благодетельница!
– И тебя, - слова Кисары понеслись вслед за удаляющейся девушкой, спешащей в авангард, где сражались зверолюды.
Паладин перешла на бег и, сделав широкий прыжок, пробила клинком стоявшего к ней спиной демона, упавшего, казалось, прямо с неба. Оружие Лисандры со скрежетом вспороло панцирь из затвердевшего перегноя и пронзило черное сердце твари.
Отбросив извивающегося противника в сторону, Лисандра наткнулась глазами на Таллага. К этому моменту зверолюд уже почти исчерпал своим шаманские способности, истратив запас магической энергии и, выпустив лезвия из широких браслетов, спешил вступить в ближний бой.