Бремя Бездушных
Шрифт:
Тело предшественника монаха уже истлело, превратившись в пожелтевшие изъеденные временем кости. Рядом с погибшим рыцарем лежал скелет много меньше, насколько смог судить Фалкон, то был еще ребенок, скованный проржавевшими цепями и насквозь пробитый тусклым клинком монаха. Руки убитого были вытянуты в направлении ворот.
– Что...
– Седой гиритец скользнул взглядом по створкам и с трудом разглядел почти исчезнувший отпечаток крохотной ладони на обивке врат, на уровне своего колена.
– Заметил?
– спросил подошедший к воротам Скар,
– Мы тут осмотрелись - здесь полно твоих братьев и, кажется, они тут уже давно.
– Дело не в этом, - покачал головой Фалкон, стараясь понять, почему его предшественник пронзил мечом несчастное дитя.
Возможно, ребенок поддался осквернению, и у монаха не осталось другого выбора, но как же отпечаток? Именно старая кровь на створке волновала гиритца больше всего. Отпечаток явно детский, но, если бы ребенок был осквернен, то в стенах крепости умер бы мгновенно.
– Думаешь, зачем он проткнул мальца?
– зверолюду не потребовалось магии, чтобы прочитать мысли монаха. Не потребовалось ему ее и для того, чтобы понять, что он прав, хотя Фалкон не ответил.
– Вот что я скажу тебе, - глубокомысленно продолжил Кровожад, смахивая с топоров темную кровь, с шипением пузырящуюся на святой земле.
– Этой крепости не один век и она простояла там, где долго не живет ничего хорошего. Никто теперь не скажет тебе, какая дрянь здесь творилась и что послужило причиной для случившегося в этих стенах. Просто делай свое дело, бездушный. Ты здесь не для размышлений и твой молот поможет нам гораздо больше, нежели твой острый ум.
– Твоя правда, - Фалкон с сожалением признал правоту зверолюда, отвернувшись от истлевших тел и сразу же заметив то, о чем говорил его собеседник - множество трупов в доспехах его ордена.
Набравшийся было решимости гиритец снова замер на месте, увидев, что монахи, судя по позам, сражались друг с другом.
– Говорю же, только духи предков знают, что тут произошло, - важно заметил Скар.
– Пойдем.
Когда мужчины присоединились к остальному отряду, Алектис уже дочитал молитву и теперь, как и все, удивленно разглядывал внутренний двор крепости.
Обитель Нерушимых Врат, по праву считалась самой старой крепостью сидонитов, служа сердцем их ордена. По размерам она в несколько раз превышала обитель, сохранившуюся во Фририарде, поражая взгляд высотой массивных колонн, уходящих в ночные небеса.
Поразительно, но над острыми шпилями крепости было видно клочок звездного неба, вокруг которого по спирали закручивался темный водоворот вязкого мрака. Он будто пытался поглотить и башни, и трепетавшие на них стяги сидонитов и саму обитель, до сих пор стоявшую в Потерянных землях, не взирая ни на что. Внутренний двор крепости больше напоминал настоящую площадь. Выстланный когда-то ровными, а теперь разбитыми плитами и украшенный разрушенными статуями рыцарей, теперь он оказался испачкан темными пятнами крови и устлан телами гиритцев.
Тела лежали везде: у выложенного в центре двора фонтана, вода в котором высохла
– Это невозможно, - потрясенно дернул головой Алектис, изо всех сил стараясь не терять присутствия духа. Даже заметив среди тел менее массивные тела пастырей, он пытался выглядеть невозмутимым.
– Ни один из наших походов к обители не увенчался успехом.
– А мои глаза говорят обратное, - Лисандра мрачно оглядела присутствующих.
– Может эти монахи дошли сюда, а вот выйти обратно уже не смогли.
– Ага, именно так, - Скар хмыкнул.
– Давайте все сядем рядышком и дружно подумаем о случившемся. Мы же именно за этим сюда пришли.
– Вообще-то, зверолюд, именно за этим.
– Гирион все еще продолжал держать Кисару на руках, почти не замечая ее веса.
– Возможно именно из-за того, что произошло здесь, Гирит отвернулся от нас. Наши братья здесь накинулись друг на друга, словно дикие звери. Это противоречит нашим учениям и нашей вере.
– Какой толк отворачиваться от живых, когда те, кто был неправ - мертвы? Люди, я не понимаю вашей веры!
– Тебя никто и не просит.
– Огрызнулся Фалкон, но Скар не обратил на его тон внимания, так как отвлекся на совершенно другое происшествие - за стенами обители громко взревели тысячи глоток и ворота сотряс мощнейший удар. Обереги на стенах вспыхнули, но новый удар достиг дрогнувших створок.
– Они идут, - прошептала Кисара, сжавшись на руках Гириона. Лицо девушки смертельно побледнело, на лбу выступила испарина, а тело ее непрерывно била мелкая дрожь.
– Он, идет!
– Кто он?
– Лисандра уже была рядом с подругой. Взяв южанку за руку, она встревожено всмотрелась в ее глаза.
– Кто идет, Кисара?
Но демонолог не смогла ответить. Бездна, сдавливающая сейчас стены обители, стремительно врывалась в ее разум, замутняя рассудок. Девушка чувствовала приближение чего-то настолько темного, что одно его присутствие внушало трепет. Что-то приближалось и перед его мощью меркли древние обереги крепости.
Все же найдя в себе силы, Кисара с трудом разомкнула пересохшие губы:
– Врата открылись, и обереги потеряли много энергии. Они не смогут восстановить ее и скоро погаснут. Тогда вернется он...
Внезапно кто-то громко вскрикнул и, повернувшись на звук, все увидели, как с крепостной стены падает тело в разорванных шкурах.
– Аун!
– вскрикнул Аркис.
Гранер Ласкнир вскинул руки ,повторив заклинание, что применял ранее и к падающей Кисаре - зверолюд замер над каменными плитами, тогда как его сломанный пополам лук с сухим звуком ударился о камни.