Бремя феодала
Шрифт:
Но потом немного успокоился. И спел любимый куплет, который и предстал вчера и позавчера в голове, когда обмозговывал слово: «Политическая сатира».
А при коммунизме все будет за##ись! Он наступит скоро, надо только подождать. Там все будет бесплатно, там все будет в кайф. Там наверное вообще не надо будет умирать! Я проснулся среди ночи, и понял что Все идет— Ричи, что это за язык? — Это Берни. После паузы, когда я закончил. Кстати, сам не ожидал, что с ударными так выйдет. Но пальцы будто чувствовали, когда по какой плошке бить. Может это от Ричи? У него нет слуха, но есть чувство ритма? Он и танцует по местным меркам хорошо…
— Язык места, где он жил эти годы, — «перевёл» для всех Вольдемар, смотря на меня грустными глазами.
— Наставник, я с первого дня не скрываю этого, — покачал я головой. — Надо будет ответить — отвечу. И перед церковью, и богом, и людьми. И что скажу: там всё так же, как у нас. Свои заморочки, но в целом там не хуже и не лучше. Там тоже… Всё идёт по плану… — Грустно с последней фразы усмехнулся. — Скажите лучше, как воспринимается песня, когда не знаешь языка? — внимательно оглядел спутников.
— Очень эмоционально! — поднял глаза к потолку Клавдий. — Наверное, пел о чём-то плохом. Горечь поражения в борьбе, досада, отчаяние, бессилие. Готовность пойти и умереть, зная, что это ничего не даст — бой проигран. Да?
В корень зрит. Именно. Ай да Егор! Отличную песню в своё время написал. Да и я, наверное, не подкачал, в кои-то веки.
— Я смогу так сыграть! — уверенно заявил Сильвестр. — И спеть тоже. Но… Граф, научи! Научи самому писать такие песни!
— Итак, Сильвестр, берётся фраза-ключ, — начал я новую лекцию по информационной войне. — В этой песне это «Всё идёт по плану», хотя по тексту понятно, что никакого плана, наоборот, всё валится.
— Но ты не перевёл её текст, — захлопал глазами музыкант. — Я не понял, что там было.
— Да и к чёрту! — махнул я рукой. — И не надо переводить. Там про политику совсем далёких земель. Давай сразу своё думать.
Итак, слово-ключ. Например, «У нас всё хорошо». И приводится куплет за куплетом, где ты и то хвалишь, и сё, но в целом, слушая, все понимают, что ни хрена у нас не хорошо! Вот только открытым текстом это говорить строжайше запрещено.
— Тюрьма? — хмыкнул он.
— Не только. Ещё и особенность жанра. Ты начал петь сатиру — и должен давить сатирой. Положено только хвалить, так как закон жанра — вот и давишь по шаблону, только хваля. Ну, например… Я не поэт, буду не в рифму глаголить, если что — поправляй. Заводи шарманку.
Сильвестр заиграл. Кстати, зрителей прибавилось, вокруг нас на лавках расселось ещё несколько воинов, и мои, и Йориковы, и Бетисовы. И слуги по залу топтались, делая вид, что убираются. Я запел:
Ну а наши бароны — такие молодцы! Со степняками едут драться — ты только позови! ВесьЗамялся. М-да, хреновый я стихоплёт.
— В общем, «…и армия у тебя под рукой». Как-то так. — Я, извиняясь, развёл руками.
— Браво! — Это захлопал тоже изрядно протрезвевший Бетис. К нему тут же присоединился Клавдий:
— Поддерживаю! Ричи, это актуал не только в Пуэбло! Хрен этих лысых чертей соберёшь!
— Да, такое зайдёт, — выдал вердикт смурной Вольдемар.
Тут оживился Сильвестр.
— Вот, так будет лучше?
Заиграл. И спел на местном иберийском… Почти вслед за мной, только переставил пару слов, меняя некоторые на синонимы. И закончил тем, что «…к бою армия готова». — И повтор строки:«…Армия готова…» Попал, курилка! И в рифму, и в суть. И слова как прилизанные, идеально стыкуются.
Снова аплодисменты. Теперь дружно аплодировали все слушатели, а подсели к нам поближе воины, для которых это был самый наиактуальный актуал.
— Спасибо! — Сильвестр встал и поклонился. — И спасибо моему учителю, графу Рикардо Пуэбло!..
— Сядь! Не паясничай! — одёрнул я. — Ты пока не на сцене, ты пока пристреливаешься.
Музыкант посуровел, но сел и принялся слушать дальше.
— …То есть надо не только про власть петь! — озарило его. — Можно вообще про всё?!
— Ага, — довольно кивнул я. На улице уже светало, значит часа три-четыре ночи. А мы всё сидели, не расходились. И, о чудо, Берни заказал три горячих молока с мёдом! Мне, музыканту и себе.
— Не-не! Хватит вина! Тут история королевства вершится! Потом вино, — отмахнулся он на мой недоумённый взгляд.
— Четыре молока с мёдом, — добавил Клавдий слушающему нас служке. — Я тоже с вами взбодрюсь… — Он поёжился.
— Но тогда петь… Вот вообще о чём угодно, да? — продолжал сиять Сильвестр, попивая сладкое молоко.
— А то. Вот, например, что сегодня в голову пришло, пока валялся, новостей ждал. — И я снова запел, иногда вообще не попадая в рифму.
Ну а Карлос Серторий — очень мудрый король. И советники его — такие мудрецы! А мальчишка с границы вообще тут не при чём. С ним же мудрый король не будет воевать. Ведь зачем королю… Воевать с мальчишкой! Воевать с мальчишкой!..— Опасно, — остудил пыл Вольдемар. — Политика.
— Так ради неё всё и делается, — заметил я.
— Тут только за слово «король» в темницу потащат, — стращал он. — И плевать, что хвалите.
— Угу, — кивнул я. — А потому ни слова неправды о короле. Мудрый. Сильный. И советники его мудрецы. Никакой ругани и хулы! Истинная правда! И мальчишка… Да, при чём здесь мальчишка Пуэбло? И правда же не при чём?
Сидящие за столом, кроме эльфы и хлопающего глазами музыканта, усмехнулись.