Бремя империи

Афанасьев Александр

Майор бросился вперед, прыгнул, пытаясь сбить с ног и имама, и стоящего рядом пацана. Он увидел мимолетный отблеск света — совсем недалеко, на одном из этажей гостиницы «Казань». Это, конечно, мог быть и репортер, желающий заснять «горячий кадр», — но шестым чувством майор понял, что это не репортер, что это снайпер. Понял — и прыгнул, прикрывая оказавшихся на линии огня. И успел. Почти успел…

Толпа глухо охнула, на мгновение подалась назад…

— Клинов — «Казань», средний этаж, снайпер! Вперед! — скороговоркой

выкрикнул майор в закрепленную у плеча рацию. — Живьем! Живьем нужен!

В каждом батальоне Российской армии и жандармерии была сформирована так называемая ООГ — отдельная офицерская группа. Это подразделение, в которое входило от четырех до двадцати человек, формировалось для решения таких вот «ювелирных» задач, когда требовался не топор и не нож, но скальпель. Эти группы состояли из младших офицеров и тренировались отдельно — это помимо обычных тренировок, — добиваясь слаженности действий в группе. Задействование ООГ в критических ситуациях, подобных этой, тщательно отрабатывалось.

— Барсов, Тищук, Парубов, за мной! — Капитан Клинов, не оглядываясь, бросился к самому краю линии щитов. Следом за ним рванулись еще три офицера…

Лицо имама было белым как мел, майор машинально приложил два пальца к сонной артерии, почувствовал едва заметный пульс. Все-таки жив…

— Док, ко мне! Здесь тяжелораненый!

Рядом поднимался на ноги Мурад…

— Бей! — истерично крикнул кто-то.

— Стоять!!! Стоя-а-а-ть!!!! — Майор выхватил из кобуры пистолет и, повернувшись лицом к толпе, выстрелил в воздух раз, потом еще раз и еще, — охренели! Стоять!!!

Через линию щитов прорвался один из санитаров батальона, следом бежали еще двое солдат, раскладывая на ходу пластиковые носилки…

Клинов проскочил щитовую линию жандармерии, едва не сбив с ног одного из жандармов, бросился вперед. Толпа в основном занимала проезжую часть, тротуары тут были выше проезжей части, и народа на них было относительно немного. Увернулся от одного удара, Резким тычком свалил на руки своих дружков второго. Получил и сам, но снаряжение смягчало удар — удержался на ногах. Все взаправду, все — как на полигоне, где одному нужно на время пробиться сквозь целую роту, уворачиваясь от ударов палками, с закрепленными на концах мешочками с песком. Все взаправду…

Выскочил, не сбавляя ходу, огляделся — улица тут делилась на две части и была небольшая площадь. Если смотреть на реку Казанку и принимать это за двенадцать часов, то гостиница «Казань» была на десять часов, позиции его роты — на шесть часов, а на семь и восемь часов резко вверх уходили две улицы, разделенные большим, метров двенадцать высотой холмом — эти улицы как будто были выкопаны в теле холма. Прорываться надо было к гостинице — но толпа бурлила везде, и самым простым

было — подняться на этот самый холм, там почти никого не было. Вот только снайпер — на холме как раз и станешь целью.

Что-то прошло совсем рядом, что-то очень быстрое — и капитан вдруг понял — пуля. Стоять на месте нельзя, надо двигаться. За спиной послышался болезненный выдох — в кого-то попали…

— Барсов, Тищук, Парубов — доклад! — проговорил капитан уже на бегу.

— За тобой, десять метров!

— За тобой, пять метров!

— За тобой, пять метров!

— Работает снайпер! Не останавливайтесь!

— Я Воздух-два. — Доклад одного из пилотов вертолета вклинился в радиообмен. — Наблюдаю позицию снайпера, жду приказаний.

— Спугните его, — прохрипел капитан, — только спугните, живьем его надо.

— Вас понял.

Над площадью, почти неслышный в гуле винтов, рокотнул пулемет, потом еще раз.

— Я Воздух-два, снайпер сворачивается.

— Наведите нас на него. Займите позицию над гостиницей!

— Вас понял!

— Стоять, сказал! — Майор стоял один против толпы, потрясая пистолетом. — Имам ранен, а вы!!! Его в госпиталь надо!

Зрелище русского жандарма, так яростно защищающего человека чужой ему веры и неудобного власти, кое-кого в толпе отрезвило. Но не всех.

— Его русские убили! — крикнул кто-то.

— Какие на… русские, ему в грудь выстрелили, не в спину, я сам видел! — крикнул Мурад.

Отвлекшись, майор наклонился к санинструктору.

— Что?

— Задето легкое. Я что мог, сделал, господин майор… — Санинструктор прилаживал капельницу. — Надо в больницу его. У нас минут тридцать, не больше.

Майор склонился к плечу.

— Первый на связи! Машину сюда, срочно, я перед первой линией заграждений! Мою машину, живо!

— Вас понял!

Цепляясь за землю руками и ногами, капитан, подобно обезьяне, вскарабкался на крутой холм — и покатился вниз. Так быстрее, нельзя терять ни секунды. У подножия холма на обратной стороне вскочил на ноги, звезданул хуком слева рванувшегося к нему молодчика-погромщика, снова бросился вперед.

— Сбор у центрального входа в гостиницу! Живее! Воздуху — доклад!

— Я Воздух-два, снайпера не наблюдаю, выходы из гостиницы под контролем.

Винты вертолета рубили воздух точно над гостиницей, вертолет висел метрах в тридцати над ней, чтобы держать под контролем не только парадный вход, но и остальные. Все входы на первом этаже были не только заперты, но и закрыты деревянными щитами против погрома.

Первым подбежал старший лейтенант Тищук, затормозил у стены, переводя дыхание и поудобнее перехватывая автомат с откинутым прикладом. Вся форма Тищука была порвана, на правой руке набухала красным царапина…