Бремя колокольчиков
Шрифт:
Мать Домна терпеть не стала и перебила проповедь отца Глеба своей гневной речью, в которой заявила, что алтарь оскверняется еретической литературой, и что её обязанность перед Богом защитить святыню, и, вообще, в епархии разберутся...
Епископу уже надоели бесконечные жалобы на отца Глеба, но и к игуменье он относился более чем прохладно. А кроме того, он и сам в молодые годы любил почитать всякое такое и помечтать о литургической реформе.
Решение владыки было, как он сам считал, соломоновым. Глеба он вызвал, объявил, что тот в лучшем случае навсегда останется служить в женском монастыре, если не научится сдерживать себя на проповеди и вообще в разговорах,
С тех пор отец Глеб книжек в алтарь не носил, а в этот раз чуть не пропустил каждение, потому что на этот раз погрузился в свои мысли и воспоминания.
Началось с того, что всплыла вдруг в памяти фраза ватная энергия. Эти два слова когда-то глубоко запали в душу отца Глеба, заставили его многое переосмыслить, и направили всю его внутреннюю жизнь в ту сторону, в которую она и движется уже лет пятнадцать как.
Тогда, только вернувшись с деревенского прихода в Москву, отец Глеб встретился со старым хипповым приятелем, Димой Дикобразом. Тот по- прежнему жил свободным художником: то из дерева мастерил, то какие-то редкие камни искал, то уезжал куда-то в глушь на полгода.
От Димы совсем недавно сбежала жена с двумя детьми - не смогла выдержать нищеты и вечных дикобразовых приколов. Ей давно уже хотелось спокойной и размеренной жизни, да и к вере она обратилась, а Димка был совершенно поперёк всему этому. Отец Глеб считал своим долгом, как друг и пастырь, помочь Дикобразу спасти семью.
Август выдался прохладным. Они прогуливались по старинной липовой алее пустынного парка. Отец Глеб чувствовал, что может поговорить об этом с Димой прямо, да с ним вообще всегда и обо всём можно было разговаривать по-простому, без затей и особо не церемонясь.
– Пойми, Лиза же вся в детях, и ей тяжело, а ты постоянно находишься в своём таком романтическом, но... как бы... искусственном мире, в том, что было в молодости... Это всё хорошо и внутренне верно, но на этом не проживёшь всю жизнь. Вот православие даёт основу для настоящей любви, соединяющейся в любовь вечную с Богом, прости за высокий слог. Лиза это почувствовала и стала к этому тянуться.
– Знаешь, ты только не обижайся, но я у вас, у православных, вижу совсем другое. Где искренность, где любовь? Ты это вычитал из книжек. Да я и сам за Иисуса, понятно, но ведь в церкви совсем иное. И Лизка стала иной. Я не могу с такой женщиной жить. Для меня хуже и быть ничего не может, если я стану таким. Дети, ты говоришь? Согласен. Но, если я стану иным, что я смогу им дать?
– Ну мы ж всегда были иными! По сравнению с обычным советским человеком - уж точно! Просто православие даёт этой инаковости другое, более глубокое звучание.
– Да нет, - улыбнулся, поправляя длинные редеющие волосы, Дикобраз, - мы о разном говорим. Другая у вас инаковость! Другой дух! Не тот, о котором ты говоришь. Энергия другая! Как бы тебе объяснить... Как в вате ты! Вроде, и мягко, и тепло, но тепло это - не солнечное! И дышать тяжело... Да! Такая ватная энергия... Это не Дух Божьей свободы - это уютная и душная подделка... И, знаешь, Глебушка, и в тебе этой ватной энергии всё больше! Нет, она ещё не поглотила тебя пока, но ты боишься, и через твой страх она в тебя входит...
У Глеба аж мурашки по спине побежали, настолько
С Димой они встречались и потом время от времени. Дикобраз с Лизой так и не воссоединились, но когда дети подросли, они стремились больше общаться с отцом, хотя Дима к тому времени уже откровенно спивался.
Отец Глеб не случайно о нём сейчас вспоминал. Буквально вчера он узнал, что Дикобраза нашли замёрзшим прямо на улице. Видимо, пьяным он уснул в сугробе...
Прямо перед отцом Глебом нетерпеливо забрякало кадило.
– Батюшка, ну возьмите, наконец! Хор давно молчит - возгласа вашего
ждёт!
Отец Вячеслав
Какими стали мы?
Каким путём прошли?
Теперь уж поздно что-то изменить.
Осталось время лишь своё промолвить имя:
Пред вечностью предстанем мы какими?
184
Van Der Graaf Generator, «Still Life»
– Ты чего там на епсобрании[174] [175] [176] [177] учинил? Настоятель на тебя зверем смотрит, обещает опять разбор полётов с погружением...
– Да я чё? Говорил же, что не надо меня туда брать! Раньше с ним то Аркадий, то ты. Ну а тут меня зачем-то взял... Я уж и сел в сторонке от настоятеля... А у меня с собой было... Протодьякон наш, Коленька, насоветовал в бутылку из под минералки джин-тоника налить, чтоб не свихнуться, на патриарха и весь этот цирк глядючи.
– Падре Вячеславчик наш дорогой, да при мне это было! Но он же ноль пять имел в виду, а не полтора литра...
– Ну да...
– отвечал седой полный священник лет пятидесяти с небольшим плотному, с армейской выправкой, собрату моложе его лет на пятнадцать.
– Я, Серёг, подумал, что маловато может быть... Ну, и налил полтарашку... Правда, перед отъездом ещё водочки чуток принял... С моими-то габаритами и опытом - это ж слону дробина. ХХС - место ещё дурацкое такое, я его за километр обхожу... Ну, а там, пока все эти речи длинные, отчёты, вопросы дурацкие, я потихонечку минералочку свою и допил... М-да... А когда в компании плохой пьёшь - всегда хреново. Неправильно бухло действует! Ну, и мне как-то под конец и привиделось, что весь этот освящённый собор, с патриархом, епископами, благочинными всякими, в бассейне Москва плавает... Патриарх в кукуле , в таком полосатом купальнике старомодном, как бы майка вместе с трусами... Я ему машу типа: «Греби отсюда!». А тут настоятель подплывает: «Ты чё, - говорит, - руками машешь?» Ну я и очнулся... Не я один - там многие спали, но никто руками, правда, при этом не махал...
– Отец, тебе лечиться надо! Допился ты уже. Вслед за Глебом ведь вылетишь, и куда тогда?
– Да не вылечу! До пенсии уж дотяну - осталось-то... Да и опыт у меня...
– Эх, пропил ты уже весь свой опыт, - с досадой и раздражением махнул рукой отец Сергий.
– Врёшь, лейтенант! Опыт не пропьёшь!
– Ты хоть за руль не садись, такси вызови.
– Да я здесь, в келье останусь, а то опять со своей поругался - грозилась от холодильника отлучить.
– От еды или от выпивки?