Бремя колокольчиков
Шрифт:
Дом родной
Но вот выпал снег, и я опять не знаю, кто я... Аквариум, «Сутра шёл снег».
Звонить как-то не хотелось. Думал, в Москве уже набрать, но, выйдя из поезда, Глеб тоже не решился оповестить родных о своем возвращении из затянувшейся крымской поездки. Думал прогуляться, но теплых вещей не было, и пришлось скорее нырнуть в метро и ехать домой.
Как же дико и странно в московской подземке после гор и моря. С одной стороны, всё было родным,
Противоречивые чувства боролись, негативное постепенно начало брать верх. «Ничего, дома дети, Света...», - успокаивал себя Глеб в ответ на всё нараставшее в душе отторжение действительности.
Вот и подъезд. Ключи он давно крутил в кармане. Лифт, дверь. Дети, наверное, в школе. А Света?
Зашёл в коридор, скинул на пол рюкзак.
– Есть кто дома?
– громко спросил он.
В спальне послышался шум, кто-то был дома. Не снимая ботинок, прошёл в комнату. Света лежала в кровати, а какой-то бородатый мужик судорожно натягивал штаны... Кто это? Нет... не может быть! Глеб не мог поверить своим глазам. Это был его друг, отец Андрей, которого он в неглиже сразу-то и не узнал.
– А-а-а... ты чё не позвонил-то?... Тут такое дело в общем... брат...
– Начал тот, кое-как справившись со своими штанами, - Свете одной нельзя... тяжело ей было... Ты уехал. Я много вам помогал, ты знаешь... В общем, как-то оно так вышло... Любовь - это святое... но надо нам... в общем... чтоб нормально... Пойдем на кухню, пока Светочка оденется...
– Светочка? Оденется? Даты что?!
– Так, только спокойно! Мы - взрослые люди! Ты уехал, жену бросил, так что не надо сцен!
Глеб посмотрел на Свету.
– Выйдите оба, а?
– с раздражением ответила она на его взгляд.
– Вот и я говорю, пошли на кухню!
– вытолкнул Андрей Глеба из спальни и закрыл за собой дверь.
Вся жизнь пронеслась и перевернулась в голове Глеба за одну минуту, пока они шли эти несколько шагов до кухни.
– Слушай, Глеб! Ты должен понять, ты бросил жену, когда ей было хуже, чем тебе, а ещё и дети... Я ездил каждый день почти, помогал, у нас возникли чувства...
– У нас?!!! Тварь! Думаешь, я не знаю, какие у тебя чувства возникают и к скольким! Ты же ни одну несчастную и симпатичную не обошёл! Умеешь ты утешить... Вернее влезть в душу, охмурить и использовать побитых жизнью баб! Даже на исповеди себе любовниц цеплял!!! Катя, Настя, Вика... Сколько их было уже, а?!!!
– Так! Вот это ты уже все границы переходишь! Сам жену довёл до такого: из патриархии вылетел, без работы сидел, в Крым свалил, а теперь ещё и про грехи мои здесь орешь, перед Светой меня позоришь! Лузер! Интеллигент хренов, жид! Вас вообще в сан посвящать нельзя, только зло несёте!
Краем глаза Глеб увидел красивую бутылку. Когда-то, когда у них ещё не было детей, они со Светой купили её на
– Прекратите!!!
Она подбежала к Андрею, взялась за подбородок и подняла его лицо
вверх.
– Это правда?! Про Кать и Вик этих? Ты же мне говорил, что до этого жене не изменял, что это особенное... у нас...
– Понимаешь... Всё сложнее, чем ты думаешь... Г олова у меня болит...
– Кобель, пошёл отсюда! Все вы уроды!
– разъярилась Света, и, схватив с вешалки одежду Андрея, бросила её на пол под ноги любовнику.
– Пошёл вон отсюда!
– Да ну вас, бешеные...
– буркнул тот, держась одной рукой за голову, а второй подбирая вещи.
Он вышел в коридор, надел ботинки.
– Адью, психи! Скажите спасибо, что ментов не вызвал!
– крикнул он и хлопнул дверью.
– А ты зачем приехал?! Кто тебя ждал?! Что тебе ещё нужно!
– накинулась, бившаяся в истерике Света, на мужа.
– Ты всю, всю жизнь мне испортил! Я могла музыкой заниматься, понимаешь?! А я на пелёнки эти сраные всю душу извела! Тебя всё обслуживала, детей твоих, а ты - всё в церковь, да в церковь! И что она тебе дала?! На фиг выкинула, и дочь мою вы погубили... Хотела немного женского счастья, и вот...
Её всю трясло, она начала вдруг колотить руками по стене. Глеб оттащил её и снова усадил.
– Ты всё на стимуляторах?
– А тебе-то что?!
– Феназепам долбани, сейчас я найду... где-то был у нас... тебе легче станет.
– Мне легче не станет, слышишь?! Ни-ко-гда!
– кричала она, но таблетки всё-таки выпила. Стакан с водой дрожал у неё в руке.
Глеб отвёл жену обратно в спальню и уложил. В углу валялись носки отца Андрея.
К вечеру Света проснулась, встала. Глеб сидел на кухне, перед ним стояла початая бутылка крымского портвейна. Света присела на стул и откинулась на спинку.
– Что-то не идёт вино, - хриплым голосом сказал Глеб, - чай будешь?
– Как хочешь...
– Это не ответ... Ладно, заварю.
Поставив на огонь чайник, Глеб сел напротив Светы. Та сгорбилась на стуле. Утончённая, с длинными пальцами, кисть бывшей пианистки бессильно легла на стол.
– Мать твоя звонила. Дети у неё, всё нормально... Я не знал, что ты их к ней отправила на всю неделю...
– А что ты вообще знал? За все эти годы?
– она говорила вяло, словно через силу. Истерика сменилась полной апатией.
– И что получила я? Ты жил, как хотел, а я бросила всё. Пыталась жить семьёй... Деградировала, конечно... не читала ничего... от усталости сериалы смотреть стала, а ты это видел и меня осуждал, цокал языком, смотрел, как на идиотку...