Бремя Крузенштерна
Шрифт:
Эльф кивнул.
– И драконы тоже?
– И драконы тоже.
– Лох-Несское чудовище это то, о чем мы сейчас говорим?
– Видимо, в этом озере рыба для него оказалась вкуснее, - улыбнулся Крузенштерн.
"Ты погляди, а у нас появилось чувство юмора" - не без удовольствия отметила про себя Лена.
– Скажи, а почему именно тебя послали перехватить у Шакера книгу Коры?
– Потому что я был его учеником и как никто другой знаю, на что он способен.
– Что? Как такое возможно? Ведь он же ненавидит эльфов?
– Он маг, -ответил эльф
– Искусство магии и ворожбы он постигал своим умом, упорством и знаниями. Он сильный маг. Как-то он попросил у Мендб в ученики способного молодого эльфа. Королева, не желая раздражать его, согласилась удовлетворить его просьбу, и выбор пал на меня. Я старался быть прилежным учеником, но скоро понял, что Шакеру вовсе не нужен ученик. Он попросту изучал меня. Ему важно было понять эльфийскую природу волшебства, с которой мы рождаемся на свет. Он уже тогда, что-то замышлял. Помнишь, я говорил тебе, что он полукровка. Шакер рожден от эльфийки и знатного рыцаря и потому, не обладая природной способностью к волшебству, овладел знаниями магии, самостоятельно постигая ее. Он рос среди нас. Его воспитали эльфы, клана его матери.
– И конечно вы не раз и не два, напоминали ему, что он полукровка?
– иронично заметила Лена.
– У эльфов не в чести скрывать правду и он, должен был знать ее.
– "В поисках правды, мы иногда удаляемся от истины"
– Кто это сказал?
– повернулся к ней эльф.
– Наш мудрец, а ваши мудрецы умудрились собственными руками создать себе сильного врага, который создал им уйму хлопот. Чистоплюи.
– Почему ты все время оскорбляешь мудрейших? И почему все время позволяешь себе подвергать сомнению их решения? Как ты, не прожив даже половины века, можешь понять ход их отточенных долгим жизненным опытом, мыслей?
– Где уж мне понять твой хваленый Совет мудрецов, если они посылают к могущественному, безжалостному магу-садисту, с которым не связывается даже королева, какого-то ученика.
– Я же тебе объяснял, почему!
Они опять начали кричать друг на друга. На них со своей скамейки недовольно уставился, разбуженный их руганью, бомж.
– Хорошо, - попыталась сбавить обороты Лена.
– Скажи, что будет, если ты не одолеешь Шакера? Что?
– Меня накажут.
– Как?
– Казнят, - пожал плечами эльф, не глядя на нее.
– Я буду обвинен в том, что помогал Шакеру, потому что, будучи его учеником и не предупредил Совет о его замыслах выкрасть Кору.
– Мудрецы!
– выругалась Лена и, соскочила с перил.
– А?! Каково! У нас это называется найти стрелочника.
Эльф ничего не ответил. Подошла электричка. Они, вошли в нее раздраженные, недовольные друг другом, молча заняв место у окна. Крузенштерн сел так, чтобы сохранять между ними дистанцию и все время следил за тем, что бы невзначай, случайно не коснуться Лены. На каждой станции народа в вагон набивалось все больше. В город возвращались усталые дачники. Стало тесно и душно. Мерное покачивание вагона убаюкивало, и Лена не заметно для себя задремала.
– - Проснись - негромко сказали над ней, она открыла
Сонно моргая, она подавила зевок и, огляделась. Да уж, трудно принципиально выдерживать дистанцию, когда тебя, не считаясь с твоими деликатными и тонкими чувствами, бесцеремонно подвинула тучная тетка, занимавшая сразу два сидячих места. Эльф смирился с этим, потому что даже ему было понятно, что выдерживать целый час на опухших ногах подобный вес вместе с хозяйственными сумками - мучение, а потому он с дремлющей Леной потеснился к окну. И все равно оба, своим молчанием продолжали держать эту дистанцию по отношению друг к другу.
Сойдя, с электрички и миновав привокзальную площадь, они остановились у таксофонов. Крузенштерн молча следовал за Леной, стараясь не потерять ее в толпе, и вопросов, слава богу, не задавал. Лена раздумывала, как им лучше поступить: позвонить в милицию и рассказать о Шакере? Но они начнут разбираться и конца их разбирательству не предвидеться. Или же прежде позвонить на работу и успокоить Ангелину Ивановну? Она, наверное, сильно волнуется. Да и Любаше не плохо бы дать о себе знать. В конце концов она остановилась на последнем варианте.
– У тебя еще остались монетки?
Крузенштерн послушно выгреб из кармана целую их пригоршню. Опустив одну из них в щель автомата, Лена отстучала по его клавишам номер.
– Слушаю, - отозвались после третьего гудка.
– Любаша?
– - Ты?
– испуганно охнула подруга и, понизив голос, зашептала: -
Во что ты умудрилась ввязаться, идиотка?! Вчера к нам милиция заявилась, и о тебе выспрашивала. Начали передо мной трясти твоей сумочкой: мол, узнаю я ее, или нет? Я естественно, заявила, что понятия не имею, чья она, а с тобой знакома, постольку поскольку, мы раскланиваемся при встрече на лестничной площадке: здрастье и до свидания. А они мне начали по ушам ездить, якобы сумочка твоя была найдена на месте преступления, чуть ли не рядом с трупом. Прикинь?
– Это не я!
– - Понятно дело, не ты, - фыркнула Любаша.
– Уж кому об этом знать
как не мне. Ты вон, продавщицу завернувшую тебе не тех пуговиц лишний раз потревожить боялась, не то, что убить кого-то. Мы со Славой подумали: езжай-ка к нам на дачу и укройся там, пока менты настоящего убийцу не задержат. Деньги-то у тебя есть?
– - Любаш, я тебе перезвоню, - и Лена повесила трубку. Ей нужно было
отдышаться, немного успокоиться и поразмыслить над тем, что она только
что услышала, от тарахтевшей как пулемет Любаши, а уж потом принять
какое-нибудь решение. Крузенштерн, примостившись у одного из столиков
привокзального кафе, читал газету, попивая чай из пластикового стаканчика. Судя по сиротливо свисавшей разноцветной бирке заварочного пакетика - это был "Липтон".
– Откуда она у тебя?
– подошла к нему Лена, кивнув на газету.
– - На столике кто-то оставил. Я подумал, что если она никому не нужна, то можно взять почитать. Я положу обратно.