Бремя Могущества

Хольбайн Вольфганг

— Поздновато вы, — натужно прошептал Пантере. Было заметно, что он страшно устал. Нелегко было дотащить эту женщину из ее комнаты сюда, в подвал. Да еще в одиночку. — Надо было хотя бы у лестницы меня встретить, — укоризненно добавил он.

Эккорн, покосившись на При, сердито кивнул.

— Свечу возьми. Или, если хочешь, помогай Сантерсу!

При в отчаянии безмолвно замотала головой. Глаза женщины, не отрываясь, с надеждой смотрели на нее, когда она, взяв свечу, дрожа уступала место мужчинам.

«Как

ты можешь это допустить», — казалось, вопили ее глаза. Они были такими ужасно большими, эти глаза, восхитительно голубыми, действительно огромными. — Как ты можешь допустить такое, если мы вместе с тобой сегодня провели такой чудный день в саду. Ты же понимаешь, что я не во всем согласна с доктором. Не допусти этого, ради Бога, не допусти!»

При в ужасе отвернулась. Не могла она выносить этот взгляд.

— При! — повысил голос Эккорн.

Ухватив женщину за ноги, он потащил ее за собой. От Сантерса толку уже было мало. Он и так был не из силачей, а теперь, когда понимал, что уже не один, то и вовсе валился с ног.

— При! Куда ты светишь? Я же так ничего не вижу!

При вздрогнула, словно от удара. Она больше не могла отважиться взглянуть в глаза миссис Санди, но, вытянув руку, покорно подняла свечу чуть повыше.

— Да не надо же, черт возьми, волосы мне жечь! — вновь напустился на нее Эккорн. — Что с тобой творится?

При снова чуть приблизила свечу к себе и нервно глотнула. Во всей этой ситуации было что–то от кошмарного сна.

Эккорн и Сантерс, оттащив миссис Санди в Святилище, бросили ее лежать у круглого стола. При так и осталась стоять у двери, с ужасом взирая на это жуткое зрелище.

Сантерс в изнеможении опустился на стул, обхватив себя руками. Его трясло от холода и возбуждения.

— Бог ты мой, — бормотал он, — я едва успел. Чуть было все прахом не пошло.

— Что, доктор? — осведомился Эккорн и присел на корточки рядом с сиделкой.

«Что это он замышляет?» — со страхом подумала При. Он ощупал путы, потом проверил кляп во рту и кивнул. Во всех его движениях была какая–то рутинная серьезность и обстоятельность. Ни дать, ни взять — врач, осматривающий тяжелобольную пациентку.

— Нет, не доктор, — ответил Сантерс. — Хенесси, этот задавала–дворецкий. Как только я с ней покончил, решил взглянуть в коридор, чтобы проверить, чисто ли.

— И? — Эккорн поднял взор на юношу и поднялся с корточек.

— Он видел меня. Он чуть ли не вплотную к двери стоял. Как ты думаешь, какие были у этого недоноска глаза, когда он увидел, что я выхожу от миссис Санди? — Сантерс утер пот со лба и глубоко вдохнул. — Как вспомню об этом, мне и сейчас дурно делается.

— Но ты ведь его просто так не отпустил, а? — обеспокоенно спросил Эккорн.

Сантерс

ухмыльнулся.

— Я что, на идиота похож? Когда его бросятся искать, то обнаружат в постели миссис Санди. С ножом в боку. Я только вот спрашиваю себя, что же скажет наш доктор, когда увидит такое.

Эккорн позволил себе бледно улыбнуться.

— Вот и хорошо. Я только надеюсь, что никто не увидел тебя с твоим… грузом.

Сантерс покачал головой. Тут, его взгляд упал на При, и на лице появилось выражение озабоченности.

— Что это с тобой? — спросил он. — Ты вдруг вся побелела.

— Да она весь вечер не в себе, — тут же вмешался Эккорн. — Ты о ней не беспокойся. Она нас не подведет.

Во взгляде его сквозила какая–то неуверенность, будто При была последней неизвестной величиной в непонятной ей игре.

— В чем я вас не должна подвести? — осведомилась При.

Голос ее был хриплым и каким–то чужим, и хотя она давно уже знала ответ на свой вопрос, почувствовала, как ее охватывает паника. Она не желала знать ни того, что от нее потребуют, ни того, окажется ли она к этому готова.

Эккорн, казалось, читал ее мысли и на долгие, невыносимо долгие секунды так и замер, чуть согнувшись. Потом выпрямился, прошел к столу, решительным жестом подвинул к себе стул и уселся.

— Время пришло, — тихо объявил он. — Соверши жертвоприношение, Лисса.

Мы торопились. Тропа была свободна от тумана, однако белая пелена по–прежнему не позволяла взглянуть на небо. Я утратил всякое представление о времени, мне казалось, что мы уже несколько часов следуем по этой тропинке, будто проторенной специально для нас в густом тумане.

Я не в силах был отделаться от предчувствия, что мы оба прямиком направляемся в силки, расставленные специально на нас. Слишком уж как–то гладко все шло, неестественно гладко. Но даже если теперь мы устремлялись навстречу своей беде, я все равно не мог повернуть обратно. Влекомый неведомой силой, я был почти уверен, что так или иначе серьезного столкновения нам не миновать.

Наконец деревья расступились, тропинка стала шире, перейдя в лесную дорогу. Разлитый в воздухе туман куда–то отступил, и мы увидели широкую, посыпанную гравием дорожку.

— Это здесь? — негромко спросил Шин.

Я кивнул. Я знал, что мы у цели, хоть ни разу в жизни здесь и не был. Я почти физически ощущал, что Присцилла где–то здесь, в доме, к которому и вела эта усыпанная гравием дорожка.

И она находилась в опасности. Каждым нервом я чувствовал эту нависшую над ней опасность. Во мне зашевелился страх, боязнь опоздать. Я остановился и, тяжело дыша, изо всех сил пытался побороть паралич страха, сковавший мое тело.

— Вам нехорошо? — спросил Шин.