Бремя наследия
Шрифт:
— Это тоже нормально, — продолжает Сергей. — Люди эгоистичны по своей природе. Ты винишь Наума за то, что он не обсудил свои проблемы с тобой, прежде чем так поступить, и думаешь, что смог бы ему помочь. Но твоя обида — это тоже проявление эгоизма. Мы, к сожалению, не можем полностью контролировать тех, кого любим.
— Я понимаю, — Клаэс все свои силы прилагает к тому, чтобы оставаться вежливым, но получается плохо, и он выглядит раздражённым.
— А я понимаю, что лезу не в своё дело, но сейчас ты в очень опасном положении, которое продолжит усугубляться, если не дать волю эмоциям. Я переживаю за тебя, прежде всего, как твой друг. Помни об этом, хорошо? Ты всегда можешь обратиться ко мне.
— Спасибо. Просите, я тороплюсь. Надо идти.
—
Даже оказавшись на улице среди бурного и шумного потока людей, Клаэс не мог расслабиться. Он диким взглядом озирался по сторонам и всё пытался высмотреть кого-то из-под нависших на лицо прядей волос и натянутого капюшона. На дне рюкзака что-то шевелилось, Клаэс не придавал этому значения. Он вообще постепенно утрачивал доверие к собственным ощущениям. Затем из крохотной щели в том месте, где молния была не до конца закрыта, высунулась белая крысиная мордочка. Хорошо узнаваемый среди своих бесчисленных собратьев альбинос шустро просочился на волю и вскарабкался на плечо своего хозяина. Клаэс не особенно удивился его появлению.
— Видишь серёжку? — Тихо, но очень серьёзно обращается он к крысе и указательным пальцем касается черепка в своём ухе. — Если ты погрызла тетрадки, то у неё скоро появится пара.
В поезде измученный Клаэс заснул. Он мог с успехом проспать свою остановку, если бы не его хвостатая спутница, которая по мере приближения к назначенному месту начала активно попискивать над самым ухом и, кажется, даже пару раз укусила.
От перрона к посёлку ведёт узкая тропинка через пустынное поле, а затем через лес. Там есть развилка в несколько сторон, но Клаэс отлично помнит дорогу и даже при желании не смог бы заблудиться. Весь путь занимал чуть больше километра. Ближе к лесу появляются вороны. Они целой стаей кружат над головой, будто бы встречая одинокого путника. Несколько птиц пролетают совсем рядом, почти касаясь головы. Крыса из рюкзака не высовывается. Сам Клаэс тоже очень хотел бы спрятаться, да вот негде. С трудом преодолевая почти паническое предчувствие опасности, которую могут представлять из себя птицы, он твёрдым шагом продолжает путь.
Перед тем, как завернуть в сторону дома, Клаэс решает навестить могилы своей семьи. Кладбище находится в стороне от поселения, на окраине леса. Ржавые кресты и древние могильные плиты почти не видны из-за зарослей сорняка и дикого кустарника. Новых захоронений или посетителей здесь не появлялось очень давно. Немногочисленные коренные жители давно покинули мир живых, их дома гниют и постепенно разваливаются. Возможно, несколько дачников всё ещё навещает деревушку, но в целом её можно считать полностью вымершей.
Когда Клаэс останавливается перед фамильным участком и опускает рюкзак на землю, крыса тут же выбирается из него на траву.
— Не заблудись, — говорит ей Клаэс.
Наблюдая за грызуном, он упрекает себя в чрезмерной обеспокоенности его судьбой, но ему и в самом деле очень не хотелось бы, чтобы с тем вдруг что-то случилось. Крыса уверенно двигается вперёд по чётко заданной траектории к надгробию Нэми и начинает суетиться вокруг него. Клаэс решает немного отвлечь себя полезным делом и проредить сорняки. Вороны никуда не делись. Он сидят на ветвях деревьев, окружив его плотным кольцом. Вдруг одна из них стремительно срывается с места и мчится к крысе. Клаэс успевает вовремя заметить этот манёвр, хватает грызуна и прячет в карман джинсовки. Тогда разъярённая неудачей птица бросается на него. Острые когти до крови оцарапывают щёку. Со всех сторон поднимается неистовый гогот пернатых преследователей. Сгруппировавшись, Клаэс одной рукой прикрывает лицо, а второй отчаянно отмахивается, но ворона не отступает. Тогда Андер на бегу подхватывает рюкзак и сломя голову устремляется прочь, уступив, наконец, своему страху. Несколько птиц гонятся за ним вплоть до крыльца бабушкиного дома. Запыхавшийся, перепуганный Клаэс едва справляется с ржавым замком, спотыкается на пороге и хлопает дверью. Прижавшись к ней спиной и всё ещё слыша с улицы карканье, он пытается успокоить себя тем, что теперь находится в безопасности, но вериться в это с трудом. Клаэсу доводилось слышать об атаках ворон на человека, это довольно распространённое явление, особенно по весне. Считается, что агрессия птиц в этот период в порядке вещей. Пернатые охраняют свое потомство и гнезда, и если им всего лишь показалось, что вы представляете опасность, то риск нападения целой стаи очень высок. Скорее всего, так и есть, это самое разумное объяснение. Клаэс просто вторгся на их территорию. Появление здесь людей – редкость, потому вороны и рассвирепели с непривычки.
В доме почти всё, за исключением части
Без аппетита поужинав вместе с крысой крекерами и тушёнкой, Клаэс зажигает свечу и приступает к организации спального места. Он очень хотел бы выспаться, наконец, как следует. На пыльных полках кухонной антресоли ему посчастливилось найти некоторые травяные заготовки для заваривания. Клаэс выбирает ромашку, дабы успокоить нервы.
С наступлением ночи сон не идёт. И думать ни о чём не хочется – ни о покоящихся в рюкзаке тетрадях, ни о крысах, ни о воронах, ни об отсутствии денег и работы, с которой его, вероятно, давно уволили по статье о прогулах. Вполне вероятно, что кто-то из коллег даже заходил к нему домой, чтобы передать расчёт.
Вдруг ночную тишину разрушает шум с чердака. Клаэс широко распахивает глаза. Сперва он подумал, что это местные крысы вышли на охоту, ну и пусть, грызуны его не пугают. Но прислушавшись, он узнаёт шелест перьев. Вновь подкатывает приступ паники, сердцебиение стремительно учащается. Не двигаясь, Клаэс в оцепенение смотрит в потолок. Если вдуматься, ничего сверхъестественного и здесь нет, птицы вполне естественным образом могли пробраться под крышу. Возможно, у них там свиты гнёзда. Клаэс всегда был рациональным и рассудительным человеком, веря, что каждой странности можно найти логическое объяснение, если как следует всё обдумать. Но теперь былая уверенность покинула его. Вороны на чердаке становятся ещё активнее и поднимают галдёж. В противоположном углу комнаты что-то падает с полки и, судя по звуку, разбивается. Клаэс суматошно скидывает с себя одеяло, садится и дрожащими пальцами пытается нащупать оставленную на комоде возле дивана свечу. Зажечь её получается с пятой попытки, отсыревшие спички чиркали, но не давали искру. Клаэс встаёт и пытается рассмотреть упавший предмет, выставляя перед собой свечу в вытянутой руке. Им оказывается фотография в застеклённой рамке. На ней запечатлены он и Нэми. Брату лет двенадцать, а Клаэсу — семь. Даже в детстве он не давал стричь себе волосы короче, чем по плечи. Клаэс улыбается, тогда он ещё счастлив и беззаботен, а Нэми, как всегда, хмур. Дядя сфотографировал их в один из своих приездов в огороде перед пышными высокими подсолнухами. Клаэс делает шаг вперёд, но останавливается. С чердака всё ещё доносится карканье, а пол и стены внезапно начинают едва ощутимо, но с возрастающей силой вибрировать, как если бы к дому на полной скорости приближался поезд. В повышенной сейсмической активности территория деревни никогда прежде уличена не была, но всё происходящее очень сильно напоминает землетрясение. Затрещали доски, люстра закачалась, с книжного стеллажа полетели книги, их будто кто-то невидимый выхватывал и швырял на пол. Входная дверь в комнату со скрипом отворилась настежь, а затем резко захлопнулась, и так снова и снова. Клаэс в ужасе отступает назад, наталкивается поясницей на комод и, наблюдая за творящимся в полумраке безумием, не может понять – снится ему это или происходит наяву. Так же не бывает. Полтергейсты – выдумка. Впрочем, как и дружба с крысами. Ошеломлённый Клаэс в обеих руках сжимает свечу, держа её перед собой, словно надеясь, что свет способен как-то защитить его, но вдруг дрожащее пламя потухает. Большое зеркало, висящее на стене, напротив, в трёх метрах от Клаэса, без видимых причин трескается, словно от удара кулаком, несколько осколков падает на пол. А затем поднимается ужасный гул. Он стремительно нарастает и почти ощутимо давит на барабанные перепонки. Клаэс роняет свечу, зажмуривается и, корчась от вспышки невыносимой головной боли, пытается закрыть уши ладонями, но это не помогает. Гул буквально внутри мозгов, от него не спрятаться. Ноги подкашиваются, Андер падает на колени, и вдруг всё прекращается. Так же резко, как и началось. Будто по щелчку пальцев стены застыли, вещи перестали сыпаться с полок, воцарилась тишина.
— Коля.
Он вздрагивает и нервно оборачивается к двери, вытаращившись на представшего перед ним Сергея, как на пришельца из самой преисподней. Доктор Василевский стоит на пороге и изумлённо осматривает разгромленную комнату, освещая её включенным на мобильнике фонариком.
— Как… Что здесь произошло? — Полушёпотом осторожно спрашивает он, обращаясь к стоящему на коленях перепуганному Клаэсу.