Бремя стагнатора
Шрифт:
– Я не успел перехватить вас в кузнях, но знал, что вы придете сюда!
– Что вам еще надо, Креганон?
– Извините, Косталан-са, но вы сами должны понимать, что я не могу оставить вас бледнозадым. Приказ Ока. Взорвать пародел я не успел, но его изобретатель не достанется Солмаону. Я позабочусь. Так что, – он взвесил в руках нож, – ничего личного. Вы всегда были мне симпатичны…
Ненависть съела остатки страха. Косталан плюнул себе под ноги и рассмеялся.
– Знакомые слова. Вы
– Разве я когда-нибудь говорил нечто подобное? – удивился Зрачок.
– Вы – нет, а Веко Лебанури произнес их совсем недавно.
– Да? – без особого интереса спросил Креганон. – И что с ним?
– Я его убил.
На мгновения рука офицера остановилась, нож завис в воздухе.
– Вы?!
Косталан посмотрел в небо, вдохнул полную грудь воздуха – и чуть не закашлялся, потому что в нем оказалось полно гари и едкого дыма – и прикрыл рукой глаза Юнари.
– Не смотри. Скоро все закончится.
– Для вас – да, – цинично обронил Креганон, – но почему вы решили, что я убью девушку? Она мне пригодится. Наверное, вы многому ее научили, а Косталан-са?
– Подонок!
– И не волнуйтесь, она не будет по вам скучать. Она вас просто не помнит. К сожалению. Так уж вышло, что мы вынуждены были поить Юнари сонником – отваром из черного порошка. Иначе бы она убежала разыскивать вас. А у него есть один очень неприятный побочный эффект – через один-два оборота постоянного приема человек полностью утрачивает память. Поэтому не волнуйтесь…
Креганон вдруг захрипел и вскинул руки вверх. В горле Зрачка торчал самострельный болт. Офицер Ока зашатался, выронил нож и медленно повалился на колени.
Юнари вскрикнула.
Зрачок пытался что-то сказать, но изо рта у него шла лишь кровавая пена.
Еще через мгновение он умер.
– Вот он! – громко сказал мальчишеский голос. – Это он! Он!
Косталан резко обернулся.
В проеме въездных ворот стояли три солмаонских морских пехотинца и маленький подавальщик Онгаст. Один из десантников перезаряжал самострел. Двое других держали Косталана под прицелом.
– Стоять! Не двигаться! – сказал один из них на ломанном чжаньском.
Паренек указывал пальцем на молодого мастера и продолжал радостно выкрикивать:
– Вот он!
– Что здесь? – спросил невидимый командир.
– Похоже, мы нашли его, безлучевой Рокагон!
Косталан немного знал солмаонский – первый его наставник, мастер Саригано считал, что любое знание лишним не будет, вот и обучил юного подмастерье северному языку.
Сейчас он с трудом, но все-таки понимал переговоры десантников.
Во двор шагнул командир – высоченный, как башня, в исцарапанном панцире. Тяжелый аборадажный палаш небрежно подрагивал в руке.
Подошел к молодому мастеру, осмотрел
– Надо же… – сказал командир на чжаньском. – Ты заработал мне земельный надел, мальчик. Так ты и есть Косталан?
– Я! – с вызовом сказал мастер по-солмаонски.
– О! Ты знаешь наш язык? Мне не придется коверкать рот вашей тарабарщиной!
– А вы, значит, те самые кровавые убийцы, что готовы вырезать полгорода ради встречи со мной?!
Рокагон ткнул Косталана палашом в живот.
– Не умничай, мальчик. И не бери на себя слишком много. Ты сам не так важен, как твоя поделка. Веди себя как подобает. А не то…
– «Не то» – что? Вы меня убьете? Ха!
– Зачем? – притворно удивился взводный. – За тебя мертвого мне не достанется ничего, кроме десятка плетей. Я доставлю тебя живым. И руки твои тоже пригодятся. Но никто не говорил, что ноги должны быть в целости…
Косталан пожал плечами. Рокагон выглядел законченным садистом, мог и выполнить свою угрозу.
– Впрочем, вполне возможно, что такие меры нам не понадобятся. У нас тут еще вот эта милашка…
Юнари задрожала под взглядом солмаонца и крепче прижалась к Косталану. Несмотря на всю тяжесть ситуации, в глубине души он возликовал: «Совсем, как раньше! Может, врал Креганон, и память пропала не навсегда? И есть еще шанс, что все восстановится?»
– Как вы думаете, ребята, наш добрый Косталан будет хорошо себя вести, если мы пообещаем не убивать девчонку прямо здесь?
Он взял Юнари за плечо и резко дернул к себе. Она охнула и попыталась оттолкнуть командира. Рокагон ухмыльнулся и, резким движением развернув ее, ухватил сзади и зажал рот ладонью. Но девушка в долгу не осталась. Еще совсем недавно сонная и апатичная, она словно опять стала прежней. Юнари дернулась и со всей силы вцепилась зубами в руку командира.
– Ах ты, тварь! – выругался он и ударил ее в висок рукоятью палаша.
Девушка упала без звука, сломалась, как кукла уличного театральщика, лишенная веревочек. Из рассеченной кожи на лице текла кровь, заливая щеку.
Косталан бросился на командира и вцепился ему в горло.
– Взять его! – скомандовал Рокагон, отбиваясь.
Кузнец уже дотянулся цепкими пальцами до кадыка, больше всего на свете опасаясь не успеть. На голову опустилось что-то тяжелое, в глазах запрыгали искры. Косталан не отпускал. Сзади ударили еще. И еще. Мир померк и провалился в никуда.
– Все! – сказал командир, потирая горло. – Вяжите его и девку! И уходим!
– А с этим что делать? – спросил солдат, указывая на Онгаста. – Отпустить?