Бремя стагнатора

Чекмаев Сергей Владимирович

– Посмотрим. Раньше мы их всегда опережали. Если бы не их дикая плодовитость…

– Хорошо, – император зевнул, недвусмысленно намекая: ох, устал я от этой политики, – пусть шлют переговорщика поименитей. Не с послом же мне общаться. А сейчас почитай мне, брат.

– Ли, у нас есть информация, что Соцветие предлагает урегулировать вопрос миром. Обменять Иррабана на Косталана с его машиной, плюс компенсацию за разгром в порту. Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Да, командир. Но… это лишь слухи, не более. Чего только не болтают.

После

штурма города и трагической гибели Свена Чжао Ли как будто проснулся. Раньше он воспринимал игру ТС с местными разведками, как некую отвлеченную этическую головоломку. «Вот это можно делать, это – нельзя, хотя… послушаем, что скажет командир». Китаец всегда старался прояснить все до конца, разложить по полочкам, не уставая повторять древний постулат, что самое правильное решение – самое доброе. Но при всем этом Ли относился к миру Надежды, как к некоей социологической вводной. Они со Свеном составляли прекрасную пару спор­щиков, но если Хеглунд болезненно воспринимал каждую несправедливость, каждую смерть, если он сомневался, предлагая порой парадоксальные решения, то Ли смотрел на все отстранено, как мирмеколог на террариум с муравьями. Даже кузнецы, сгинувшие в застенках Всевидящего Ока или погибшие при испытаниях котла, остались в его памяти лишь жертвами не до конца продуманных решений. И только, когда последствия работы ТС коснулись его друзей, он впервые вышел из себя. Нелепая смерть Иламы словно открыла ему глаза. А самоубийство Свена – вспороло душу, словно консервным ножом. Чжао Ли неожиданно понял, что любая его фраза или решение может повлечь за собой не одну страшную трагедию.

Теперь он все больше отмалчивался на контрольных сеансах связи, стараясь не давать информацию, если она не проверена самым тщательным образом.

– К сожалению, это уже больше чем слухи. Наш друг Бондиер – глава углежогов, помнишь? – проговорился. Ляпнул вскользь, потом долго юлил, а в конце вообще заявил: мол, вы-то наверняка знаете, что замышляет ваш император. Так что идея прокручивается на самом высоком уровне.

– И хорошо. Пусть поиграют в дипломатию.

– Ты что, не понял?! Этого нельзя допустить ни в коем случае!

– Почему? Пока они договариваются о сроках, пока обсуждают, что да как, да еще разговор о компенсации, небось, на месяцы затянется. А когда обмен произойдет и тем, и другим придется все начинать сначала…

– Уверяю тебя, Ли, договорятся они очень быстро, глазом моргнуть не успеешь.

– Что? Глазом?

– А-а, не бери в голову. Моментально, в общем. И вот тогда-то самый аврал и начнется.

– Какой аврал? С чего бы?

– Подумай сам. В Чжандоу наверняка уже плотно побеседовали с Иррабаном и знают его теорию и доказательства назубок. Карту течений, я думаю, он им тоже нарисовал. Во всех, самых мельчайших подробностях. Как ты понимаешь, у них нашлись средства его уговорить.

Чжао Ли поежился.

– Не сомневаюсь. Слуги Всевидящего Ока очень настойчивы.

– Но и Солмараван, я уверен, в долгу не остался. Почти готовый котел Косталана они вывезли, чертежи тоже, если чего и не поняли, мастер им все на пальцах разъяснил. Чтобы их случайно не отрезали…

– Бррр! Что за цинизм, командир!

– Это не цинизм. Просто хочу дать тебе понять, что наши друзья по обе стороны границы в средствах не стесняются. А то ты, по-моему, никак не можешь понять, в какой опасной ситуации

мы оказались. После обмена у каждой из сторон – и в Чжандоу, и в Солмаоне – окажутся оба козыря. Теория Иррабана, его наработки по течениям, астрономические наблюдения и, – Квашнин сделал небольшую паузу, – прообраз паровой машины. Как ты думаешь, что произойдет потом?

– Проклятье! – Ли хлопнул себя по лбу. – Соревнование!

– Вот именно. Они погонят, как бешеные, форсируя испытание машины и строительство флота, стараясь перегнать противника, не дать ему первому приплыть на Запад. Боюсь, что в таком случае к началу лета, когда утихнут весенние шторма, мы вполне можем ждать гостей. И саботажем здесь уже не поможешь. Строительную площадку будут охранять круче, чем наши колоны – свои кресла.

– Что же делать, командир?

– Вариантов не так много. Самый простой и действенный – сорвать переговоры.

– Но как?

– Подтолкнуть одну из сторон к дипломатической ошибке, сыграть на националистических настроениях… – перечислял Игорь, – не знаю, что еще можно придумать. Посоветуюсь с аналитиками, а ты пока узнай, кто поедет в Солмараван договариваться. Хорошо?

– Командир, – сказал Ли самым обычным тоном, но Квашнин немедленно почуял в его голосе напряжение. В последнее время он стал необычайно чуток на подобные вещи. – Но срыв переговоров чреват войной!

– Войной – вряд ли. Так, небольшим приграничным конфликтом, после которого начнется перманентная гонка вооружений, что нам весьма на руку. Или у тебя есть другие предложения?

Ли молчал.

– Нет? Тогда прежде, чем ты опять впадешь в рефлексию, скажи, как называют Солмаон. Я тебе совсем недавно напоминал.

– Земля Тысячи Побед.

– А побед без войн…

– Не бывает.

– Вот-вот. Повторили пройденное, идем дальше. Ответь, пожалуйста, ты никогда не пытался перевести Чжандоу с китайского?

– Конечно пытался.

– И что получилось?

– Ну… там много вариантов. «Камфорный ковшик», «палка и лоток», есть такие из плетёных циновок, в них переносят сыпучие грузы. «Чжан» – фамилия, так что можно сказать – «ковшик Чжана». Еще «Чжань» – стоять, станция и так далее.

– И все?

– Близко по произношению «чжаньдоу» – «битва, сражение»…

Ли внезапно замолчал, трансивер затих, будто из него вытащили зарядку.

– То-то, – прокомментировал Игорь воцарившуюся тишину. – А ведь как все было. Кто-то из первых исследователей, по-моему, еще с «Надежды», усмотрел в Соцветии определенные параллели с китайской культурой. В общем, не без оснований, честно скажу. В языке, традициях и так далее он был не силен, просто ляпнул из головы первое попавшее сочетание звуков, показавшееся ему похожим на китайские названия. Вот и получилась «Чжандоу». Автор ничего умного сказать не хотел, а получилось очень к месту, ты не находишь?

Поздним вечером Ли сам вышел на связь с центром. Трансивер запищал в тот момент, когда Квашнин уже собирался ложиться.

– Командир! Мы тут выяснили кое-что…

– Прекрасно. Слушаю тебя.

– В общем, как в детской игре: я знаю, что ты знаешь, что я знаю… Обе стороны понимают, что еще одна война сейчас никому не нужна, знают и то, что противники это понимают. Поэтому им легко удалось найти общий язык. Из Солмаравана пришло принципиальное согласие на переговоры…

– Это мы уже знаем.