Бремя страстей
Шрифт:
В «Письмах старца Паисия к мирянам» рассказывается такая история. Некий человек женился и прислал ему фотокарточку: посмотрите, мол, старче, какая у меня красивая жена. А он и говорит: «А на некрасивых кто жениться будет? Тоже мне, нашел, чем похвалиться! Выбрал себе красивую и хвалится! Взял бы простенькую в жены, полюбил бы ее, и тогда бы хвалился. А некрасивые, думаешь, замуж не хотят? Подумай, куда тем деваться, которые менее красивые, чем остальные? Им что, сначала плакать-тосковать, а потом в грехи тяжкие пускаться? Христиане должны брать себе простеньких жен. Хороших, простеньких». Красавица
Надо присматриваться к людям. Очень много незамеченных хороших людей. Дух нашего времени в том, что пустозвонство, глупость и наглость лезут в глаза без всякого спроса. А хороших людей не стало меньше, просто они оттеснились на периферию. Каждый человек может быть калифом на час — для этого создана индустрия развлечений, ток-шоу, телевизор, Интернет, клубная жизнь. И пенится вся эта срамота, а хороших не видно, хотя их очень много.
Правда без добра — ложь, а красота без истины и добра — лишь ловушка
Нелегкое это дело—говорить и думать о добре. И чем проще оно кажется, тем более угрожает сломать зубы тому, кто укусит этот «бублик» смело и без подготовки.
Есть две главные заповеди: всецелая любовь к Богу и любовь к человеку как к себе самому. Любить человека нужно только частично — как себя самого, а Бога всецело—умом, душой, сердцем. И сначала нужно полюбить Бога, а только потом — человека.
Это не математика, где перемена мест слагаемых не имеет значения для результата. Здесь от перемены мест все меняется кардинально.
Очень легко можно соблазниться любовью к человеку как главной заповедью. Еще бы, ведь человека видно — вот он! Грей его и питай его! А Бога, мол, «никто- же виде нигдеже». Оттуда рукой подать и до забвения о Боге вообще или до сомнения в Его существовании. Дескать, «мы ближнего любим, а остальное нам неведомо», за любовь к человеку и помилованы будем (если что!). Однако история не дает права легкомысленно относиться к этой теме.
Что такое теоретический коммунизм? Это горячее человеколюбие к абстрактному человеку при полном неверии в Живого Бога.
«Бога нет, но человека любить надо», — вот весь коммунизм, данный на блюдечке. Каким образом эта безобидная на первый взгляд формулировка превращается со временем в идейную базу для создания концлагерей и репрессивных государственных машин — отдельная и непростая тема. Но очевидно, что усилия любви к человеку без одновременных и приоритетных усилий любви к Богу (хотя бы уж памяти о Нем!) есть движение в тупик идеологически обоснованной антропофагии.
Кто из людей не хочет добра? Все хотят! Но добро человеческое то кисельно-жидкое, то такое многоликое, что поневоле тоска берет. Необходимы новые критерии.
Блаженный Августин сказал, что «добрый творит добро, ибо ищет добра». Это всем ясно. Но «злой человек тоже творит зло, потому что тоже хочет добра»! Он хочет не подлинного, объективного, а «своего добра», ложно понятого, горбатого.
Люди обрастают коррупционными связями «ради будущего детей», лезут в чужую постель, чтобы «пожалеть одинокую женщину», поднимают вооруженную руку на представителя
Чтобы избавиться от марева ложных «добрых привидений», философ Владимир Соловьев предлагал мыслить триадами, а точнее - соединять слово о Добре со словом о Красоте и Истине.
Есть свой остаточный нравственный кодекс и у мафиози. Есть он и у тех, на ком нет места для лишнего клейма. Поневоле затоскуешь о критериях.
Чтобы избавиться от марева ложных «добрых привидений», философ Владимир Соловьев предлагал мыслить триадами, а точнее — соединять слово о Добре со словом о Красоте и Истине. Это действительно помогает. Например, правда без добра — это ложь. Человеку по телефону (или по телевизору) «доброжелатель» злорадно сообщает некую правду, чтобы убить его новостью. Очевидно, что «доброжелатель» не любит этого человека. Он просто говорит ему то, от чего заболит его сердце, а сердце «доброжелателя» — подлое — возрадуется. Это разновидность злой истины, в которой нет Добра. А Красота без Истины и Добра есть лишь ловушка и прикрытие разврата. Присмотритесь к живым портретам некоторых записных красавиц, чтобы не ходить далеко за доказательствами. Итак, если мыслить триадами, можно во многом разобраться.
Чтобы не ошибиться с добром и вместо ладана не вдохнуть пары аммиака, нужно помнить, что все в мире имеет источник, свое начало. Что касается нравственных понятий (добра, истины, красоты), то они рождаются не от атомов или химических реакций, а от Личности.
Кто не хочет добра? Это, конечно, риторика. Но ответ один: все хотят. Не следует забывать, что у добра есть Живой Источник — Господь. Если эту простейшую, но и важнейшую мысль упустить, то легко при благих порывах стать идолопоклонником.
Современные люди — дети демократической (не к столу будь сказано) эпохи. Но если представить, что вдруг все встали перед Царем? Ничего, кстати, сложного не нужно, чтобы представить это. Холуи всего мира на каждом шагу стоят перед мелкими начальниками так, как будто перед ними находятся сразу три царя.
Вот, все человечество встало (пусть и в воображении) перед царем (любым, но настоящим) и... восторгается складками его одежды и блеском его короны. При этом самому царю не оказывают никакого внимания.
Его будто и не видят, только охают и ахают: «Ах, какой перстень! Ох, какие пряжки на туфлях!»
Это похоже на оскорбление величества (во всех монархиях доныне — тягчайшее преступление). Оскорбляет величество восторг перед мелочами и пренебрежение главным. Вот так же люди часто склонны оскорблять Величие Божие, даже не замечая этого.
Например, один говорит, что верит в любовь, красоту, справедливость. Говорит так, как будто это автономные понятия, а не атрибуты Божества. Совершенно естественно сказать: «Я верю в Бога, следовательно, верю в любовь. Я верю в вечность и красоту потому (и только потому), что верю в Бога». Но неестественно верить «просто в вечность». «Просто вечность» без Бога страшна. Из холодных льдинок слово «вечность» собирал в ледяном дворце пленный мальчик Кай.