Брестская крепость

Бешанов Владимир Васильевич

Его удалось повредить и принудить к бегству выстрелами из пушки, установленной лейтенантом Петлицким.

Бойцы комиссара Фомина уверенно отражали натиск противника со стороны Холмских ворот. Здесь немцы, прекратив атаки, установили на противоположном берегу противотанковые орудия и прицельно били по окнам кольцевой казармы.

После сражения, развернувшегося буквально на его глазах, генерал Шлиппер понял, что пора менять тактику. Русские оправились от шока внезапного нападения, их оборона становилась все более организованной. Прямой штурм теперь вел лишь к росту потерь, не принося территориального успеха. По большому счету, в штурме уже

не было необходимости, поскольку плотно блокированный гарнизон не угрожал движению германских войск по шоссе и железной дороге в районе Бреста и не мог помешать успешным действиям танковой группы Гудериана. Вывод — надо переходить к правильной осаде.

«Героев» походов на Варшаву и Париж постигло разочарование: «Русских подняли выстрелами во время сна, так как первые пленные пришли в подштанниках. Но вызывает удивление, как быстро они опомнились, собрали позади наших вырвавшихся вперед частей свои группы и начали организовывать упорную жесткую оборону… Наши потери быстро приняли значительные размеры, в особенности в отношении офицеров».

К вечеру 22 июня 45-я пехотная дивизия потеряла убитыми более 300 человек — вдвое больше, чем за всю польскую кампанию, в том числе двух командиров батальонов. В 3-м батальоне 135-го пехотного полка из строя выбыло две трети личного состава.

Тогда же были предприняты первые попытки склонить защитников крепости к капитуляции. На разных участках нелкцы посылали в качестве парламентеров плененных красноармейцев или гражданских лиц. В расположение 333-го стрелкового полка немецкий офицер направил дочь старшины музыкантского взвода Валю Зенкину:

«Я хотела, чтобы со мной пошла мама, но ее не пустили.

— Мать останется здесь. Ты должна вернуться сюда и передать нам ответ советского командования.

Меня повел солдат в помещение электростанции и вытолкнул через дверь во двор Цитадели… Крепость горела, кругом было тихо, вся площадь усеяна убитыми. Мне стало страшно…. Затем слышу выстрел из подвала 333-го стрелкового полка и крики: «Валя! Ползи! Ползи сюда!» И я побежала к окну подвала. Кто-то подхватил меня на руки, поставил на пол. Здесь уже можно было видеть наше и немецкое оружие. Бойцы были в касках, большей частью в немецких. Кижеватова я привыкла видеть в форме пограничных войск, а теперь он был в пехотной». Все на меня смотрели молча, удивленно. Мне показалось, что они меня считают изменницей и расстреляют. Я почувствовала себя виноватой перед ними за то, что побывала в плену».

В итоге Валя осталась в подвале и помогала ухаживать за ранеными. Похожая картина наблюдалась и на других участках: парламентеры либо не возвращались, либо были убиты.

Во избежание чрезмерных «кровавых потерь» германское командование решило оттянуть пехоту из крепостных укреплений, создать за внешними валами блокадную линию, чтобы утром вновь начать с артобстрела. Отвод войск начался в 19 часов. На Западном и Южном островах 1-й и 2-й батальоны 133-го пехотного полка сменили подразделения 135-го и 130-го полков. 3-й батальон под командованием гауптмана Герштмайера блокировал Северный остров с востока.

Русские в Цитадели немедленно заняли оставленные позиции, практически полностью восстановив оборону по всей линии кольцевой казармы. Отдельные группы просочились на Западный и Южный остров (в некоторых воспоминаниях говорится о «перефорсировании» Мухавца и бое в районе госпиталя; в любом случае острова придется прочесывать заново).

Немцы теперь удерживали плацдарм на северо-западе

Кобринского укрепления, центральную часть Тереспольского и здания госпиталя на Волынском укреплении. Около 70 солдат с радиостанцией остались отрезанными в здании клуба и столовой комсостава и тщетно взывали о помощи.

Основную свою задачу — овладеть крепостью и продвинуться на рубеж восточнее Бреста — 45-я пехотная дивизия не выполнила и была вынуждена прибегнуть к тактике изматывания: «…врага должны были вынудить к капитуляции путем голода, жажды, разрушительного огня и умелой пропаганды».

Всю ночь осажденные безуспешно высылали разведгруппы, пытаясь установить связь с командованием, собирали оружие и патроны, рылись в развалинах обрушенных складов, учитывали и перераспределяли огневые средства и скудные запасы, налаживали взаимодействие с соседями, добывали воду и хоронили в воронках павших.

Пограничники лейтенанта А.М. Кижеватова, которых в живых осталось 37 человек, с женщинами и детьми покинули руины 9-й заставы и перебрались в подвалы казармы 333-го стрелкового полка.

Красноармейцы 455-го полка под покровом темноты прикатили из артиллерийского парка два исправных орудия, установили их в помещениях казармы и открыли огонь по куполу бывшей церкви и столовой комсостава. Затем они атаковали столовую, выбили оттуда немцев и взорвали здание.

Атака 333-го полка на клуб была сорвана заградительным огнем артиллерии противника.

Бойцы инженерного полка задумали с утра выбить немцев, засевших в соседнем отсеке: «Немцы, занявшие столовую, имели ручные рации, вели себя шумно, передавали сведения о крепости своему командованию, просили подкрепления. Надо было немедленно уничтожить их». Для этого была выделена группа из 25 человек под командой сержанта Лермана, которая с целью увеличения своей «огневой мощи» взяла 45-мм пушку и снаряды с подбитого броневика.

Часть личного состава 84-го стрелкового полка под покровом темноты перешла в расположение 33-го инженерного. Правда, как выразился Иван Долотов, «получился казус»:

«Со стороны 84-го полка, после усилившейся там стрельбы, раздался шум бегущих в нашу сторону людей. Приближались они из промежутка между зданием Белого дворца и концом казармы 84-го полка. Кто бежит? Наши? Немцы?

Темно. Все решается мгновенно. Крик: «Немцы» — и вдоль всей стены наших казарм затрещали выстрелы. Отчаянные крики подбегавших дали понять о страшной ошибке. Но об отходе группы бойцов 84-го полка нас должен был предупредить специальный связной. Жертвы были, конечно, напрасными».

И всю ночь в крепости ждали подхода советских войск.

На территорию пограничного Тереспольского укрепления немецкая пехота ворвалась сразу после артобстрела. Внезапность нападения достигла своей цели. Часть пограничников погибла в казармах, многие получили ранения. Главными жертвами первых минут войны стали красноармейцы, собранные на курсы кавалеристов и спортсменов, — их здание рухнуло, похоронив под собой 30 человек. Начался пожар. Всю северо-западную часть острова, по которой немецкая крупнокалиберная артиллерия отработала особенно тщательно, заволокло дымом, «воздух был настолько насыщен дымом и гарью, что затруднялось дыхание, появлялся мучительный кашель». Пограничники, бойцы транспортной роты, мгновенно одевшись и схватив оружие, выбегали из горящих зданий, занимали оборону или пытались укрыться от обстрела в казематах. Некоторые побежали к мосту у Тереспольских ворот и прорвались в Цитадель.