Бретонская колдунья (сборник)

Галанина Юлия

– Но ведь глупо знать, что где-то лежат ценности, и даже не попытаться достать их! – возмутилась Жанна.

– Кто из нас, интересно, пират? Feminio praedae et spoliorum ardebat amor! – сказал рыжий. – Вергилий.

– Чего?! – в силу необразованности Жаккетта имела полное право спросить и, конечно, спросила.

– Она пылала чисто женской страстью к добыче и грабежу, – любезно перевел рыжий.

– Ах так! – вспыхнула оскорбленная Жанна.

Жаккетта даже восхитилась нахальством рыжего: и госпожу довел, злодей!

– Не злитесь, прекрасная Жанна,

это вам не идет! – насладившись зрелищем красной от гнева Жанны, сказал рыжий. – Просто веры тому сообщению очень мало. Согласен, часть необнаруженных тогда ценностей где-то надежно спрятана. Возможно, до сих пор. Тогда ведь по ордену ударили крепко, много людей погибло, и не только официально, на кострах, но просто в ходе следствия. Так что слухи о кладах тамплиеров вполне достоверны. Но вот то, что рассказал мне огрызок семьи де Дюра, на веру брать не хочется. О таких вещах не болтают в кабаках, а я более чем уверен, что эту историю до меня он рассказал еще десятку собутыльников. Так что мне не улыбается лазить по солнцепеку в горах и пугать там греющихся на камнях змей. Я живу честным разбоем.

– И все-таки жалко… – вздохнула Жанна.

Жаккетта вздохнула вместе с ней. За компанию.

Глава XXVII

Как и представляла Жанна, «Бирюза» ткнулась носом в берег одной из бухточек залива Эпископи юго-западного побережья Кипра. Точно так же, как ткнулась бы в любой другой остров.

Правда, именно на этом кусочке побережья, по преданию, вышла из вод морских на земной берег прекрасная Афродита. Может быть, как раз в этой бухте.

Гордо высились над островом, высовываясь из своих вечнозеленых кустарниковых воротников, вершины Троодоса – главного хребта Кипра, вздыбленные вверх в давние времена вулканической деятельностью.

Хотя по юго-западному побережью острова было раскидано немало деревушек, прямо на берегу не стояла ни одна. Наученные горьким опытом, небольшие селения, не имеющие возможности, как крупные города, надежно защитить себя и свои пристани, предпочитали с моря не обнаруживаться. Все они прятались среди холмов и зеленых рощ подальше от берега.

Жанне и Жаккетте удалось все-таки хлебнуть моряцкой доли.

Когда остров был рядом, рыжий посадил их за весла и заставил грести.

С греблей девицы справились довольно успешно, даже ни одного весла не потеряли.

Со стороны это смотрелось очень интересно: голубая лодка приближалась к берегу, похожая на странную плавучую птицу, с шумом и плеском, вразнобой загребающую черными лапами.

– Более позорного прибытия на сушу я и не упомню, – хмыкнул рыжий, бросив тщетные попытки добиться от гребчих слаженности. – Ну ладно, в жизни надо все испытать.

Появление «Бирюзы» отметила только любопытная ящерица, выскочившая на камень.

– Ну вот мы и прибыли! – объявил рыжий, взявший за правило озвучивать все их перемещения, будь то водворение на борт «Козочки», «Бирюзы» или берег Кипра. – К сожалению, праздник цветов уже прошел, а праздник вина будет только в сентябре, а

то мы могли бы неплохо повеселиться.

– Нам нужна гостиница! – умоляюще сказала Жанна, с ужасом оглядывая себя. – Боже, я похожа на… на…

– На крокодила? – любезно пришел на помощь рыжий.

– Нет, спасибо! – отказалась от предложенного сравнения Жанна. – На нелюбимую невольницу престарелого арабского уборщика мусора.

– Вам виднее… – не стал спорить рыжий. – Сейчас я, пардон, прогуляюсь по вон той кипарисовой рощице, чтобы вспомнить о Плутархе в нормальных условиях, а потом мы доплывем до ближайшей деревни с гостиницей.

* * *

Владелец маленькой гостиницы в деревушке на дороге, ведущей от Пафоса по побережью залива Эпископи, минуя мыс Гато с его озерами, к Лимасолу, находящемуся на южном побережье в заливе Акротири, был очень удивлен, когда к нему явился невесть откуда свалившийся наглый рыжий молодец в сопровождении двух закутанных с головой арабских женщин. И снял три лучшие смежные комнаты, куда затребовал неимоверное количество кувшинов горячей и холодной воды.

Предметом гордости хозяина был тот факт, что в деревне все дома были одноэтажными, из сырцового кирпича, с земляными полами, а его гостиница была сложена из камня, имела два этажа и деревянные полы в комнатах для постояльцев. И в каждой комнате он смог поставить по кровати, сундуку и шкафу, что свидетельствовало о солидности заведения и состоятельности владельца.

Остановившиеся в гостинице загадочные женщины сидели (впрочем, как и полагается мусульманским женщинам) взаперти, а рыжий спустился вниз к хозяину. Он приказал принести в комнаты обильный ужин и заплатил за все вперед полновесной золотой монетой, чего никак нельзя было ожидать, глядя на его скромную, хоть и добротную одежду.

Хозяин молча удивлялся, держа язык на запоре.

Мало ли кто бродит по миру и кого заносит на славный остров Кипр? Главное, люди платят, а там хоть трава не расти.

Рыжий выспросил про дела в округе, рассказал хозяину пару баек и, попросив еще горячей воды, поднялся к себе.

Троица вела себя тихо.

Ночь прошла спокойно.

* * *

Ранним утром хозяина гостиницы чуть не хватил удар. Нет, постояльцы не сбежали и даже не устроили скандал.

Просто со второго этажа его заведения неторопливо спускалась по лестнице прекрасная дама в невероятно красивом платье.

Ее золотистые локоны водопадом сбегали по спине, красоту шеи, рук, ушей оттеняли дорогие украшения. Белизна рубашки подчеркивала слегка загорелую кожу.

Хозяин перекрестился, надеясь, что видение рассеется, но красавица приближалась прямо к нему.

– А-а, это, ваши спутники еще того? То есть спят? – спросил он, заикаясь.

– Вы говорите по-французски? – произнесла дама.

Чтобы владелец гостиницы да не говорил на языке постояльца, будь он хоть пацинак из племени, которое всю жизнь проводит в повозках, перевозит свои жилища с места на место и питается стыдно сказать чем!