Брежнев
Шрифт:
Установка «Пионеров» вдоль западных границ СССР шла стремительными темпами. Американцы фиксировали, что каждую неделю появляются две новых ракеты. Всего было поставлено на вооружение шестьсот пятьдесят ракет. Появление такого количества современного ядерного оружия меняло баланс сил в Европе.
Военные хотели еще разместить «Пионеры» и на Чукотке, чтобы под ударом оказалась территория США. Но там вечная мерзлота, необжитая территория, и на такие непосильные для страны расходы руководство не пошло.
Советские ракеты средней
Канцлер ФРГ Гельмут Шмидт пытался объяснить советскому руководству, что оно играет в опасную игру:
– Целью ваших новых ракет может быть только наша страна, и я обязан что-то предпринять. Эти ракеты нарушают баланс сил в Европе. Если вы будете продолжать установку ракет, я потребую от американцев принять меры.
Шмидт был проездом в Москве и в аэропорту говорил об этом с Косыгиным и Громыко. Косыгин почувствовал, что канцлер настроен серьезно, и хотел продолжить беседу, но Громыко, который терпеть не мог Шмидта, свернул разговор.
Дело в том, что еще в 1975 году на встрече с Брежневым канцлер Шмидт иронически заметил:
– Советско-германские отношения развивались бы плодотворнее, если бы Громыко был гибче.
Брежнев в тот день чувствовал себя особенно усталым. Ему было не до шуток. Он ответил сухо:
– Громыко пользуется полным доверием советского руководства и выражает нашу позицию.
Присутствовавший на беседе министр иностранных дел запомнил неприятные слова немца. «До ухода с поста главы правительства ФРГ Шмидт не был прощен, – писал Валентин Фалин. – Громыко вел его по списку своих оскорбителей и предвзято воспринимал все, что исходило от канцлера».
Привело это к печальным последствиям.
В декабре 1979 года НАТО приняло решение разместить в Западой Европе 464 новые крылатые ракеты наземного базирования «Томагавк» и заменить 108 устаревших ракет «Першинг» модернизированными ракетами «Першинг-2», которые еще только дорабатывались. Но пока ракеты не были установлены, страны НАТО предложили Москве вступить в переговоры, чтобы сократить численность ядерного оружия в Европе.
Советские дипломаты пытались натравить общественное мнение Западной Европы на Соединенные Штаты. Говорили, что в случае войны Советскому Союзу придется, к сожалению, нанести удар по густонаселенной Европе, которая разрешает американцам размещать у себя новые ракеты.
Но эти угрозы только породили всплеск антисоветизма.
Гельмут Шмидт до последнего надеялся уговорить Москву что-то предпринять. Посол в ФРГ Фалин, со своей стороны, пытался убедить Брежнева в необходимости действовать. Генеральный секретарь отвечал:
– Валентин, ну что ты на меня наседаешь. Убеди Громыко. Фалин услышал за этим признание: разве ты не видишь, что «для них»
Осенью 1981 года в Нью-Иорке с Громыко беседовал новый государственный секретарь Александр Хейг.
Хейг говорил потом, что Громыко обнаружил некое чувство юмора «с оттенком сарказма». На госсекретаря советский министр произвел впечатление «утомленного человека, которому на протяжении полувековой дипломатической деятельности приходилось сталкиваться со всеми проявлениями человеческого безрассудства и который знает, что так будет и впредь».
Посмотрев снизу вверх на присутствовавшего на переговорах американского посла в Москве Хартмана, отличавшего высоким ростом, Громыко весело заметил:
– Дома он кажется еще выше, чем в Москве. Хартман все растет и растет.
На что Хейг, указав на столь же высокого Добрынина, заметил, что по послам между двумя странами достигнут паритет.
В начале встречи, отметили американцы, Громыко выглядел бодрым и моложе своих лет, но к концу беседы казался постаревшим и утомленным. Все же ему было семьдесят два года. Он отер лоб рукой, явно чувствуя усталость и вместе с тем облегчение.
Президент Рейган предложил «нулевое решение»: Советский Союз убирает свои ракеты «Пионер», Соединенные Штаты отказываются от установки «Першингов» и «Томагавков».
Советские военные с негодованием отвергли это предложение. Начальник Генерального штаба маршал Сергей Федорович Ахромеев объяснил дипломату Юлию Александровичу Квицинскому, которому поручили заняться ракетной проблемой, что количество «Пионеров» будет увеличено. Кроме того, есть план развернуть еще несколько сотен оперативно-тактических ракет меньшей дальности.
Квицинский был поражен:
– Как же так? Только что в соответствии с директивами, одобренными политбюро, я заявлял, что количество ракет не увеличится, что их число надо заморозить.
– Тогда об этом нельзя было говорить, а сейчас нужно сказать, – равнодушно ответил маршал. – Сегодня скажите «да», а завтра – «нет». Мало ли чего вы там заявляете, вы же не Брежнев.
То есть Брежнев публично говорил, что установка новых ракет заморожена, вся пропагандистская машина приводилась в действие, чтобы доказать миролюбие Советского Союза, а военные лихорадочно наращивали ядерный потенциал в Европе.
Ахромеев показал Квицинскому карту объектов НАТО в Европе, по которым должен быть нанесен ядерный удар; на ней значилось более девятисот целей. На каждую цель для верности было наведено несколько ядерных боезарядов.
Через несколько лет, став генеральным секретарем, Горбачев потребовал от Министерства обороны представить данные о том, сколько именно ракет средней дальности находится на боевых позициях и сколько лежит на складах. Оказалось, что точных данных ни у кого нет, рассказывал Леонид Замятин, руководивший тогда отделом внешнеполитической пропаганды ЦК.