Бриджертоны: Вторые эпилоги

Куин Джулия

– Люси, – прошептал Грегори, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Не оставляй меня, умоляю, не покидай!

– Им ты нужна больше, – выдавил он, передвинувшись так, чтобы держать ее ладонь обеими руками. – Наши дети нуждаются в тебе сильнее. Ты же знаешь это. Хоть в жизни не скажешь, но ты знаешь. И мне ты необходима. Мне кажется, тебе и это известно.

Однако жена не ответила и не пошевелилась.

Но дышала. Слава богу, хотя бы дышала.

– Отец?

Грегори вздрогнул, услышав голос старшей дочери,

и быстро отвернулся, чтобы взять себя в руки.

– Я пришла посмотреть на малышек. Тетя Гиацинта разрешила, – пояснила вошедшая Кэтрин.

Он кивнул, но не ответил.

– Они миленькие. Я о младенцах, а не о тете Гиацинте.

К своему сильному изумлению, Грегори улыбнулся.

– Да, тетю Гиацинту нельзя назвать милой.

– Однако я все равно ее люблю, – выпалила Кэтрин.

– Знаю, я тоже, – ответил он, наконец повернувшись к дочери. Его Кэтрин была воплощением преданности.

Кэтрин подошла и остановилась в изножье кровати.

– Почему мама все еще спит?

Грегори сглотнул.

– Ну, она очень устала, лапочка, роды и так нелегкое дело, а тут еще и вдвойне.

Кэтрин серьезно кивнула, но он не знал, поверила ли ему дочь. Она, нахмурив брови, смотрела на мать: не слишком обеспокоенно, но с изрядной долей любопытства. Наконец она заметила:

– Мама побледнела.

– Ты уверена? – спросил Грегори.

– Она белая как простыня.

Он и сам так считал, но попытался не показать своего беспокойства:

– Возможно, немного бледнее обычного.

Кэтрин посмотрела на отца и устроилась в кресле рядом. Она сидела прямо, чинно сложив руки на коленях, и Грегори не переставал дивиться чудесной дочке. Почти двенадцать лет назад на свет появилась Кэтрин Хейзел Бриджертон, и Грегори стал отцом. В ту же секунду, как взял ее на руки, он осознал, что это его истинное призвание. Младший сын, которому никогда не достанется титул, и который никогда не хотел стать ни военным, ни священником, занял свое место благородного фермера и родителя.

Посмотрев на малышку Кэтрин, в ее темно-серые, еще не поменявшие цвет младенческие глаза, он понял, для чего существует в этом мире, и осознал свое предназначение… именно тогда. Он обязан воспитать это маленькое чудесное создание, защищать ее и заботиться о ней.

Грегори обожал всех своих детей, но у него навсегда останется особая связь с Кэтрин, потому что именно она показала ему его предназначение.

– Остальные дети захотят ее увидеть, – заметила она, опустив глаза вниз и покачивая правой ногой взад-вперед.

– Лапочка, маме нужен покой.

– Знаю.

Грегори ждал, что еще она скажет, пусть Кэтрин и не поделится с ним всем, что у нее на уме. Ему казалось, что это именно старшей дочери хотелось увидеть маму, посидеть на краешке постели, посмеяться, похихикать, а затем подробно рассказать

о прогулке на природе с гувернанткой.

Другие дети помладше, возможно, не понимали, что происходит.

Однако Кэтрин всегда была очень близка с Люси. Характером мать и дочь походили друг на друга как две капли воды, хотя внешность их разнилась как небо и земля: Кэтрин была на удивление похожа на свою тезку, невестку Грегори, нынешнюю виконтессу Бриджертон. Это казалось тем более странным, что обе Кэтрин не являлись родственницами по крови, и тем не менее у обеих были черные волосы и овальное лицо, а также одинаковый разрез глаз, хотя цвет их все же отличался.

Однако в душе Кэтрин – его Кэтрин – была совсем как Люси. Она обожала порядок и любила все классифицировать. Если бы она могла рассказать матери о вчерашней прогулке на природе, то начала бы с увиденных цветов. Пусть не вспомнила бы все из них, но точно бы знала их количество по оттенкам. И Грегори бы не удивился, если бы позже к нему пришла гувернантка и сообщила, что Кэтрин настойчиво требовала пройти еще милю, чтобы число «розовых» совпало с «желтыми».

Его Кэтрин требовала справедливости во всем.

– Мимси сказала, что малышек назовут в честь тетушек Элоизы и Франчески, – выпалила старшая дочь, помахав ногой тридцать два раза.

(Грегори подсчитал. Невероятно! Он с каждым днем все больше становился похож на Люси.)

– Мимси, как обычно, права.

Из всех знакомых Грегори няня и кормилица его детей Мимси была первой кандидаткой на канонизацию.

– Однако она не знает, какие у них будут вторые имена.

Грегори нахмурился:

– Кажется, мы еще не решили.

Кэтрин посмотрела на него, нервируя своей прямотой.

– Мама уснула до того, как вы выбрали?

– Э-э, да, – ответил он, отводя взгляд. Гордиться тут было нечем, но только так он мог удержаться от слез в присутствии ребенка.

– Мне кажется, одну из них следует назвать Гиацинтой, – заявила Кэтрин.

Грегори кивнул.

– Элоиза Гиацинта или Франческа Гиацинта?

Кэтрин задумчиво поджала губы, а потом решительно ответила:

– Франческа Гиацинта звучит очень мило, однако…

Грегори ждал, пока дочь закончит мысль, но после недолгого молчания все же повторил:

– Однако?..

– Слегка вычурно.

– Этого вряд ли избежишь с таким именем, как Гиацинта.

– Верно, но что если сестричка не вырастет милой и изящной? – задумчиво спросила Кэтрин.

– Как твоя тетя Гиацинта? – прошептал Грегори. Он не мог этого не сказать.

– Она ужасно энергичная, – ответила девочка без тени сарказма.

– Ужасно энергичная или внушающая ужас?

– Ой, нет, только энергичная. Тетушка Гиацинта совсем не страшная.

– Только не говори об этом ей.