Бриджит Джонс: грани разумного

Филдинг Хелен

– Бриджит! Так. Хоть ты и с придурью, но на этот раз вышла сухой из воды. Им там, наверху, понравилось. Они в восторге, в восторге. Нам сделали предложение. Я думаю, девочка-кролик; я в размышлении, Гладиатор; я углубляюсь в мысли, кандидат в члены парламента. И вот что придумал: Крис Сёрл встречается с Джерри Спрингером, с Аннекой Райс; встречается с Джо Боллом и с Майклом Смитом из шоу «Поздний завтрак».

– Что?! – в негодовании воскликнула я.

Выяснилось, что состряпан некий унизительный проект, согласно которому каждую неделю мне придётся

пробоваться в новой профессии, переодеваться в соответствующую спецодежду, а затем выставлять себя круглой дурой. Естественно, я довела до сведения Ричарда, что, как серьезный, профессиональный журналист, не собираюсь заниматься такого рода проституцией. В результате он долго сквернословил и пригрозил, что обдумает, насколько велика моя ценность для программы, если таковая вообще есть.

20.00. Весь рабочий день прошёл в высшей степени глупо. Ричард Финч пытался заставить меня появиться в программе в таком виде: я – в коротких шортах, рядом – большая фотография Ферджи, облачённого в спортивный костюм. Очень старалась проявить в этой ситуации психологию победителя – отвечала, что польщена, но не лучше ли взять какую-нибудь настоящую модель. И тут секс-бог Матт из отдела графики притащил снимок и вежливо поинтересовался:

– Хочешь, мы с плёнки уберём целлюлит?

– Да-да, если сможете то же самое сделать с Ферджи, – отозвался Ричард Финч.

Вот так, это уж слишком. Заявила Финчу: в моём контракте не предусмотрено, чтобы надо мной издевались прямо на экране, и я решительно отказываюсь всем этим заниматься.

Вернулась домой поздно, обессиленная, и обнаружила, что мастер Гари всё ещё там, весь дом провонял подгоревшими тостами, повсюду грязная посуда и валяются журналы «Почта рыболова» и «Простой рыбак».

– Что вы об этом думаете? – Гари гордо кивнул на своё произведение.

– Здорово! Здорово! – воскликнула я, чувствуя, что губы мои глупо искривились. – Вот одно только… как по-вашему, не могли бы вы сделать так, чтобы все опоры оказались на одной линии?

Полки и впрямь были организованы в диком, асимметричном стиле – опоры то тут, то там, и везде на разных уровнях.

– Д-да … ну, понимаете, всё дело в электрическом кабеле: если просверлить стену вот здесь – возможно короткое замыкание, – стал оправдываться Гари.

Тут зазвонил телефон.

– Да?

– Привет, это штаб-квартира любовного фронта? – Марк звонил по мобильному.

– Единственное, что я могу сделать, – это снять их, а дырки заткнуть… – невнятно бормотал Гари.

– У тебя там кто-то есть? – протрещал голос Марка, заглушаемый уличным гулом.

– Нет, это просто… – чуть не сказала «рабочий», но, чтобы не обижать Гари, закончила: – Гари, друг Магды.

– А что он у тебя делает?

– …И тогда вам придётся тут заново штукатурить, – продолжал бубнить Гари.

– Слушай, я сейчас в машине. Хочешь пойдем сегодня куда-нибудь поужинаем вместе с Джайлсом?

– Я же говорила – встречаюсь с подругами.

– О боже! Подозреваю, что буду расчленен, проанатомирован

и тщательно проанализирован.

– Нет, не будешь…

– Не клади трубку – проезжаю под мостом… – Треск, треск, треск. – Вчера встретил твою подругу Ребекку. Кажется, очень мила.

– Не знала, что ты знаком с Ребеккой. – У меня перехватило дыхание.

Ребекка не совсем моя подруга, разве что ходит в «192» со мной, Джуд и Шез. Всё дело в том, что Ребекка – медуза. Разговариваешь с ней, всё, кажется, мило, дружелюбно – и вдруг чувствуешь, что тебя будто ужалили, и не понимаешь даже, в чём дело. Беседуем, например, о джинсах, и она ни с того ни с сего говорит: «Ну, если ты носишь целюллитные колготки, лучше всего покупать что-нибудь очень хорошего покроя, например, „Дольче и Габбана“ (при этом у самой бедра как у детеныша жирафа) – и как ни в чём не бывало тут же переходит на другую тему.

– Бридж, ты слушаешь?

– Где… где ты встретил Ребекку? – спрашиваю я высоким, придушенным голосом.

– Она была вчера вечером на вечеринке у Барки Томпсона и сама представилась.

– «Вчера вечером»?

– Да, я заскочил туда по дороге – ты ведь задерживалась.

– И о чём вы говорили? – поинтересовалась я, – от моего внимания не укрылось, что Гари, с сигаретой, торчащей изо рта, уже подхихикивает надо мной.

– Э-э-э… ну, она спрашивала о моей работе… очень тепло отозвалась о тебе, – ответил Марк небрежно.

– И ч-что она с-сказ-зала?.. – прошипела я.

– Что у тебя легкий нрав…

«Легкий нрав» – это в устах Ребекки равноценно высказыванию: «Бриджит спит со всеми подряд и принимает наркотики».

– Вообще-то, можно построить каркас, тогда будут держаться, – снова активизировался Гари, как будто никто и не разговаривал по телефону.

– Ладно, не буду тебя задерживать, раз у тебя там кто-то есть, – вышел из положения Марк. – Желаю приятно провести время. Перезвонить попозже?

– Да-да, поговорим потом. – Положила трубку – в голове у меня всё перемешалось.

– Что, завёл себе ещё кого-то? – крайне некстати внёс Гари полную ясность в ситуацию. Метнула на него свирепый взгляд.

– Как всё-таки насчёт полок?

– Ну, если вам угодно, чтобы все они были на одной линии, придётся передвинуть эти ваши полки, а это значит – ободрать штукатурку, чтобы выровнять тут пространство три на четыре. Вот сказали бы вы мне, что желаете эту симметрию, до того, как я начал… – И оглядел кухню. – Так вы принесли какую-нибудь еду?

– Всё прекрасно, просто чудесно – именно так, как есть, – одобрила я.

– Если рискнёте приготовить для меня кастрюльку вон той пасты…

Только что заплатила Гари за его безумные полки 120 фунтов наличными, только чтобы убрался из моего дома. О боже, как я опаздываю! Чёрт, телефон…

21.05. Звонил папа – необычно: в нормальных ситуациях он предоставляет маме право осуществлять телефонную связь.

– Звоню просто узнать, как у тебя дела. – Голос какой-то не такой, как всегда.