Бригада «Революционная Монголия»
Шрифт:
Атака на Колодзеювку в первый момент едва не захлебнулась. Но положение изменилось, когда лейтенант Самоукин поднял свою роту.
— За Родину! Смерть фашистам!
Одну за другой швырял лейтенант гранаты в подбегающих гитлеровцев. Увлекая бойцов, командир роты повел их в контратаку.
Автоматчики преследовали врага, их обгоняли танки. Коммунист лейтенант Остроухов с взводом тридцатьчетверок уничтожил пять орудий. Механик-водитель сержант Мосунов виртуозно управлял боевой машиной. Башенный стрелок сержант Петров расстреливал из пулемета вражеских артиллеристов. Гарнизон
Немцы, окопавшиеся на окраинах Панасувки, были застигнуты врасплох, и когда в тылу появились танки, бросились бежать. Бригада к исходу первого дня наступления вышла в район населенного пункта Стадница.
Боевая задача, поставленная командованием бригады, была выполнена. Прорвав вражескую оборону, танки вышли на оперативный простор, повернули на юг, уничтожая отдельные очаги сопротивления противника, устремились к Днестру.
Днестр в этих местах широк, течение быстрое. И хотя у танкистов накопился немалый опыт форсирования всевозможных водных преград, командиры подразделений призадумались.
Но пока танкисты скребли затылки, прикидывая, где и как перебираться на противоположный берег, пехота, привыкшая с ходу преодолевать любой рубеж, взялась за подручные средства.
Чем только не пользовались! Бревна, притащенные с пепелища, доски, калитки, снятые с петель двери, все, что мало-мальски держалось на воде, шло в дело. Иногда обычная доска спасала человеку жизнь. Разумеется, она не выдержала бы солдата, нагруженного скаткой, автоматом. Но на нее можно было положить весь груз, одежду.
Автоматчики вплавь пересекли Днестр. Когда подполковнику Гусаковскому доложили, что они уже на том берегу, он коротко приказал;
— Будем искать брод.
Офицеры переглянулись. Даже им, привыкшим к оригинальным и неожиданным решениям комбрига, это показалось невероятным. Ведь накануне разведчики излазили порядочный участок берега и ничего подходящего не нашли: мыслимое ли дело отыскать брод на такой широкой и быстрой реке! Но иного пути не было, отходя, немцы взорвали мосты.
Командир бригады приказал разведчикам и саперам отправиться на поиски брода. Вверх и вниз по течению ушло еще несколько групп. Наконец бойцы нашли удобное место для спуска танков к воде. И глубина реки как будто бы не превышает допустимой для тридцатьчетверок нормы. Бригада пройдет.
Но все-таки риск есть. Как всегда, наибольшая опасность выпадает на долю первого. Кто-то должен первым пройти в танке по дну, проложить курс на противоположный берег. На пути «первооткрывателя» подстерегают опасности; танк может угодить в яму, упереться в камень, и никто не знает, удастся ли спастись экипажу. Танкисты это понимали отлично, понимал и командир бригады, тревожно поглядывая на бойцов и командиров, обдумывал, кого послать.
— Разрешите мне? — попросил лейтенант Иван Кравченко.
Гусаковский долго молчал. Возражений у него не было, но ведь не так просто рисковать человеком! Лейтенант ждал, нетерпеливо посматривая на небо, оно было чистым, голубым после теплых дождей. Гусаковский проследил его взгляд и вздохнул: что ж, прав лейтенант Кравченко, ждать нельзя, неровен час, налетят фашисты. Гусаковский махнул
— Давай!
Танк осторожно, словно ощупывая гусеницами пологий спуск, подошел к урезу и, сердито фыркнув, двинулся по дну, погружаясь в воду. Танкисты стояли на броне и возле танков, сгрудились на берегу, затаив дыхание. Все знали, что экипаж Кравченко отлично подготовился, промазал щели, законопатил отверстия, чтобы вода не попала в машину, но мало ли что может произойти там, на неровном илистом дне, когда над задраенным люком толстый слой холодной быстрой воды.
Уже скрылась башня, только тонкий штырь антенны да удлиненная выхлопная труба режут серую гладь, показывают направление движения танка. Над рекой повисла напряженная тишина, танкисты молчали, командир бригады по рации помогал экипажу Кравченко выбрать правильное направление.
Труба и штырь посредине реки. Вдруг останавливаются. Кто-то, не выдержав, произносит страшные слова: не дай бог, мотор заглохнет, тогда все… Но танк двинулся снова, довольно быстро и уверенно, вот он уже показался весь, и на берегу грянуло дружное «ура». А танк, рассыпая фонтаны воды, с ревом вылетает на другой берег.
Бригада начала форсирование. Еще не успели просохнуть машины, а танкисты уже вступили в бой в глубине обороны противника.
В конце марта 11-й танковый корпус, в состав которого входила 44-я бригада, получил приказ овладеть Черновцами. Разведка донесла, что перед фронтом разрозненные очаги сопротивления, сплошной линии обороны у противника нет, а в самом городе не более полка пехоты и тридцать танков. Брать город было приказано 64-й гвардейской танковой бригаде.
Наступление на Черновцы началось днем. 64-я бригада завязала бои за город, а в самый напряженный момент «Революционная Монголия» ударила во фланг противнику, и совместный штурм решил исход боя.
30 марта 1944 года Черновцы были освобождены. Москва салютовала танкистам двадцатью артиллерийскими залпами. Взятие опорного пункта гитлеровцев на реке Прут открывало путь на Румынию и Венгрию.
Партия и правительство высоко оценили мужество и героизм личного состава бригады «Революционная Монголия», проявленные при форсировании Днестра и боях за Черновцы. На гвардейском стяге засверкала еще одна правительственная награда — орден Богдана Хмельницкого II степени. А через десять дней бригада была снова награждена. На этот раз — орденом Красной Звезды за успешные боевые действия в предгорьях Карпат, в результате чего гвардейцы вышли на границу с Румынией.
Вместе снашими танками наступала весна. Холмы зазеленели, на лугах буйно шелестела трава, солнце припекало совсем по-летнему, а в садах вдоль дорог неистовствовала бело-розовая метель — цвели вишни, черешни, зацветала акация, теплый ветер нес волнующие запахи полевых цветов, и солдаты на привалах подолгу смотрели вдаль, прикрыв глаза от слепящих солнечных лучей, вздыхали: руки, привыкшие пахать землю, убирать урожай, ухаживать за скотом, чинить инвентарь вколхозных кузнях и МТС, давно уже делали постылую, но необходимую работу, а тянуло к той старой, мирной…