Бриллиантовая пыль
Шрифт:
– Только не говорите мне, что эуфиллин перестал действовать, - поприветствовав женщину со Степкой кивком, без предисловий начала она. Макеева вздохнула.
– Хотела бы я это сказать.
"Болезнь прогрессирует. Либо организм уже ко всему привыкает. Бедный кот. Очень скоро у него начнутся проблемы посерьезнее Кушинга, слава богу, он пошел на нет."
– Я так и думала.
– Может, что-то еще добавить?
– с робкой надеждой вопросила Ольга Владимировна.
– Героическая Вы женщина, - проигнорировав вопрос, сказала Ирина.
–
– Представляю. Я даже не хочу думать, с какими страстями Вам приходится здесь дело иметь. Люди стали так жестоки...
– А они всегда такие были. Просто мы начинаем подмечать это с определенного момента. Есть и плохие, и хорошие. Помните того котенка с удаленным хвостом, который у нас жил?
– Которому кто-то кожу с хвоста содрал? Ой, помню.
– Его же забрали. Пристроили. Сейчас покажу фотографию, - Ирина покопалась в телефоне и нашла в принятых файлах фото уже возмужавшего кота. Ему сейчас должно было исполниться девять месяцев.
– Какой вырос, а.
– Красавец!
– подтвердила Макеева.
– Дай бог здоровья и ему, и хозяевам.
– Да. Хорошие люди. А что касается Степки...
– она сняла с шеи фонендоскоп и тщательно, со всех сторон его прослушала.
– Никакого прогресса. Как сипел, так и сипит. Ну, все-таки гормоны действуют сильнее, чем эуфиллин.
– Без них никак?
– Давайте попробуем подключить таблетки мексидола. Если на нем не раздышится - то снова будете давать преднизолон. Но вообще мексидол - это очень хороший антиоксидант, так что, я думаю, он поможет. И его, и эуфиллин даете одинаковыми курсами. Мексидол можете в нашей аптеке приобрести, сейчас я вам его принесу.
Пока Ирина писала рецепт, Макеева внимательно ее рассматривала. Внимательно и критически. Они общались почти всегда по телефону, приходила в клинику она только в крайних случаях, и последний раз была здесь полгода назад. Взгляд ее был довольно печальным.
– Ирочка, ты такая уставшая.
Врач подняла на нее глаза.
– Так сильно видно?
– Для тех, кто знает тебя давно - очень, - женщина вздохнула.
– Иссякаешь, да? Пламя тухнет потихоньку?
Ирина поняла, о чем говорит Ольга Владимировна. Они разговаривали по телефону не только про Степку, но и про нее саму, и ветеринарию в целом. Внутри взгляда нетрудно было рассмотреть некую обеспокоенность. Ну а чего еще она ждала? Конечно, иссякает. Разумеется, на всех добротой не напасешься. Ресурсы психики тоже даются в ограниченном количестве.
Ирина вздохнула.
– Становится все труднее и труднее находить в себе сил, чтобы сопереживать. Но Вы не беспокойтесь. На Вас и Степку это безразличие не распространяется. Есть лишь несколько пациентов у меня, к которым я питаю подобные чувства, и Вы - на первом месте. Вы мне как родные.
– Если сочувствие ко всем так убивает человека, то врач - это жестокая профессия, - Макеева рассеянно поглаживала своего кота, держа его на коленях.
–
– Убивала ли я животное?
– подсказала Ирина. После секундного смятения от слишком резкого слова женщина кивнула.
– Да, разумеется, убивала.
– И как это?
– Я не помню, - врач пожала плечами.
– Вроде бы я плакала. А сейчас, честно, колю им смертельную и ничего не чувствую. Понимаю только, что все равно ничего лучше бы для них уже не сделала... это помогает. Помогает не сойти с ума, впитывая то, что ощущают в это время хозяева. Ведь они переживают раз пять-шесть максимум за всю жизнь. А мы бы тогда переживали это еженедельно. А в межсезонье, когда всех почечников косит, как косой, так вообще почти каждый день.
– Ужас какой. Я когда-то хотела ведь пойти на ветеринара... наверное, я бы не смогла...
– Грязная и неблагодарная профессия. Знала бы я тогда - тоже не пошла бы.
– Но ведь кто-то же должен, - Макеева робко улыбнулась.
– Кто еще, кроме тебя? Или Сергея? Никто вас не заменит. Вы - прекрасные врачи.
– Хотелось бы, чтобы так и оставалось навсегда, - Ирина нашла в себе сил улыбнуться в ответ и протянула рецепт.
– Держите. Выздоравливайте, пожалуйста.
– Мы очень постараемся.
Когда она ушла, Ирина откинулась на спинку стула и глубоко выдохнула. После общения с Ольгой Владимировной всегда оставался какой-то странный осадок. Вроде бы и тепло, потому что она оставалась единственной, кто отчаянно верила во врачей и в то, что они несут только свет. И в то же время какое-то опустошение, выгорание, словно все внутренности высосали через тростинку послойно, как Б-52 на праздничной пьянке. Тяжело. Клиника переживала не самые легкие времена, все ее сотрудники хотели отдохнуть. Хоть закрывайся на месяц.
Ирина повернулась в сторону операционной.
– Карин, ну и долго ты там возиться будешь?
– Зашиваю уже!
– Слава небесам, - пробормотала врач под нос.
– Чай хочу, просто звездец.
Пять лет
– Ирина Алексеевна, здравствуйте, - Ольга Владимировна, заглядывая в прием, сдвинула брови и говорила серьезно. От такого начала разговора врач, заполняющая амбулаторный журнал за своим столом, даже растерялась: неужели она чем-то не угодила своей постоянной клиентке?
– Здравствуйте, - настороженно поприветствовала она Макееву в ответ, терпеливо дожидаясь продолжения.
– Ну и что? Мне официально можно поздравить Вас с тем, что теперь Вы - Ирина Алексеевна Морозова?
– после этих слов женщина наконец-то лучезарно улыбнулась. Ветврач выдохнула облегченно.
– Фух, а я уж было подумала, что что-то не так со Степушкой. Ну и напугали вы меня. Поздравления принимаются.
Макеева прошла к столу и поставила на него пакет: внутри была бутылка ягодного ликера и коробка конфет.