Бриллиантовые девочки

Уилсон Жаклин

Самый большой мальчишка в компании Джуд вдруг схватил её за запястье и принялся целовать. Джуд, конечно, терпеть этого не стала. Она дала ему такого пинка, что он закачался и сел. Джуд обтёрла губы тыльной стороной ладони, вздрагивая от омерзения, как будто по ней прополз слизняк. Остальные мальчишки улюлюкали.

Рошель подошла к ним поближе, потряхивая красивыми кудряшками. Она выпятила розовые губки, показывая, что лично она ничего бы не имела против поцелуя. Мальчишки собрались вокруг неё, некоторые сладко причмокивая,

но это они её просто дразнили. Рошель скорее забралась в машину.

— Вот уроды, честное слово, — сказала она. — И что ты липнешь к этой шайке, Джуд?

— Я к ним не липну. Это они ко мне липнут.

— Ну, прощайся со своей компанией, — сказала мама. — Мы отъезжаем. Мартина, отпусти Тони и садись в машину. Поехали наконец.

Брюс медленно вёл машину, выбираясь из жилых блоков нашего квартала, а мы изо всех сил старались удержать от падения сваленное сзади барахло. Мама опустила окно.

— Прощай, скучный старый Блечворт! — во всю глотку закричала она.

Люди оборачивались и смотрели на нас. Женщины покачивали головами и бормотали что-то неодобрительное. Мама в ответ тпрукала губами. Многие мужчины восхищённо присвистывали. Даже маляры, красившие подоконники в Южном блоке, наклонялись с лесов и махали нам вслед. Эта бригада уже несколько месяцев красила весь Блечворт. Все девчонки сходили с ума по самому молодому из ребят, брюнету с нагловатой ухмылкой. Он гулял каждый вечер с разными девчонками и успел уже стать отцом, хотя ему было всего семнадцать.

Ему, видимо, приглянулась наша Мартина, потому что он крикнул:

— Пока, красотка, приятно было с тобой познакомиться!

Он махал нам так усердно, что выронил кисть, которая с глухим стуком шлёпнулась прямо на машину Брюса.

— Разрази его гром! Вот идиот! Надеюсь, он мне не сделал вмятину в крыше, — ворчал Брюс. — Поехали скорее, пока он не кинул в нас ещё и банку с краской.

Мама смеялась и в то же время плакала.

— Мама, тебе грустно? Тебе теперь не хочется уезжать?

— Все в порядке, Дикси. Конечно, хочется. Мы начинаем совершенно новую жизнь. Давайте попробуем повернуть колесо фортуны!

4

— Мы уже подъезжаем? — спросила я.

— Да что ты, детка, мы ещё и десяти минут не едем, — сказала мама.

— Кажется, меня начинает тошнить, — предупредила я.

— Дыши глубже и гляди прямо перед собой, — сказал Брюс. — Я куплю тебе леденцов на ближайшей автозаправке.

— Спасибо, дядя Брюс.

— Я тебе не дядя, дорогая.

Тем не менее он вёл себя как дядя и купил нам всем конфет, пока заправляли машину. Меня все равно тошнило. Плохо было сидеть спиной к движению, но меня так затиснуло между коробок, что я не могла пересесть. Мартина сидела практически у меня на голове и строчила эсэмэски Тони, ни на секунду не отрываясь от мобильника. Джуд и Рошель дрались за жизненное

пространство, энергично пиная друг друга. Иногда ненароком попадало и мне. Я вцепилась в Фиалку и представила себе, как мы с ней вылетаем в окно, взмываем высоко в небо и приземляемся на нашей тихой планете, где нет никаких сестёр.

До квартала «Планеты» было, видимо, очень далеко. Маме надоело ехать не меньше, чем нам, девчонкам.

— Я умираю с голоду, — заявила она.

— Возьмите леденец, — сказал Брюс, протягивая ей пакет.

— Мне надо питаться за двоих, дружок. Дурацкий леденец мне не поможет. Давайте остановимся на перекус. Будем считать, что это ранний обед, нужно набраться энергии для разгрузки.

Она заставила Брюса остановиться на ближайшей автозаправке. Мы ошеломлённо бродили по ресторанному дворику. Вот это выбор — не то что в ларьке с горячей картошкой или в китайской палатке.

Мартина сперва заявила, что не сможет и куска проглотить, так она несчастна. Потом добавила, что, может быть, возьмёт салатик. И пожалуй, порцию холодной курицы. И пакетик чипсов. А ещё какой-нибудь фрукт. А заодно уж чашку кофе и «Кит-Кат».

Джуд взяла большую порцию спагетти по-болонски.

Рошель — мороженое ассорти, пончик с кремом и шоколадный батончик «Марс».

Я взяла сандвичи с креветками. Булочку я не люблю, но уж больно здорово выуживать из неё маленькие розовые креветки и пускать их плавать по тарелке. Ещё я взяла порцию клубники со взбитыми сливками. Я черпала сливки ложкой до тех пор, пока каждая красная клубничная гора не покрылась собственной шапкой сливочного снега.

Мама взяла макароны с сыром ради ребёнка и большую порцию картошки фри для собственного удовольствия. Она пыталась уговорить Брюса тоже взять картошки и жареного мяса.

— Мне нравится, когда мужчина ест как следует, — сказала она.

Брюс сказал, что способен в это время суток разве что на чай с гренками, и поспешно заплатил за свой заказ, отсчитав деньги мелочью.

Мама протиснулась к нему с подносом, подзывая нас всех:

— Девочки, подходите живее.

Похоже, она надеялась, что Брюс заплатит и за нас. Брюс взглянул на неё с ужасом и так поспешно слинял к столику, что накренил свой поднос и облил чаем гренки с маслом. Маме пришлось расплачиваться. Ей насчитали тридцать шесть фунтов девяносто девять пенсов.

— Блин, — сказала мама.

Вообще-то, она сказала более грубое слово. Кассирша взглянула на неё.

— Следите за языком, — сказала она.

— Да тут сама королева начнёт материться, это же обдираловка! — возмутилась мама. — Ну-ка пересчитайте все по новой. Тут должно быть как минимум на десятку меньше.

— Мама! — зашипела Мартина. — Не позорь нас!

— Мы можем поставить что-нибудь обратно, — предложила я, хотя уже успела выковырять из сандвича пару креветок и съесть самую большую клубничину.