Бриллиантовый шепот

Завелевич Ольга

– Вам нехорошо? Может, воды принести? – испуганно спросила она.

– Ничего, ничего… Все уже в порядке. Контузия, понимаете ли… дает о себе знать…, – бормотал он, вытирая пот, струившийся по лицу.

– А вы были на передовой? – внезапно спросила Люба, внимательно следя за тем, как парикмахер пытается совладать с собой. – Вы ведь в хозчасти состоите?

– На войне всякое случается. Вот и меня зацепило. Ну, ничего, все уже прошло. Какой у вас домик уютный, – резко переменил он тему разговора, – небось, еще дореволюционной постройки? Мне нравится, – продолжал он светский разговор, – когда в одном доме люди живут всю жизнь, от рождения до смерти, да еще несколько

поколений сменяется – это просто дом-музей семьи. Вот вы, наверное, родились в этом доме, а до вас – ваши отец или мать. Верно я говорю? – он на секунду прервал свои манипуляции с Лизиной головой и замер, ожидая ответа.

Лиза вдруг почувствовала, что радостное настроение, в котором она пребывала с утра, куда-то исчезло.

– Нет, – едва выдавила она из себя, – я родилась в Москве, так же как и мои родители. А это дом моих родных. Я попала сюда сразу после революции.

– Надо же, как интересно! – всплеснул руками парикмахер. – Расскажите, как это произошло?

– «Дела давно минувших дней…» – процитировала Люба, пристально разглядывая парикмахера. – Зачем нам грустные воспоминания?

В комнату вбежала Маша, и разговор плавно перешел на детей. Мастер долго выражал восхищение Лизиной дочкой, всплескивал руками и причмокивал. Девочка во все глазенки рассматривала причудливые парикмахерские принадлежности и, раскрыв рот, следила за ловкими руками мастера, сооружавшими нечто пышное и красивое на голове ее мамы. Парикмахер он действительно был отменный. Работая, он непрерывно болтал, но общаться ему приходилось, в основном, с Машей, потому что Люба молча курила в углу комнаты, а Лиза отвечала едва-едва, явно делая усилие над собой, отдавая этим дань вежливости. Тяжесть на душе усиливалась.

«Что же это такое? – удивленно подумала она. – Что может быть лучше сегодняшнего вечера? Муж вернулся, брат нашелся, сегодня все соберутся, а я места себе не нахожу! А еще говорят, что женщине для поднятия настроения надо побывать в руках у хорошего парикмахера! Вот и побывала. Все с точностью до наоборот. Радость превратилась в какую-то нервозность».

Между тем парикмахер закончил свою работу и слегка отступил, ожидая заслуженной похвалы. Прическа получилась отличная, Лиза и Люба в один голос выразили свое восхищение. Получив деньги и предложив свои услуги на будущее, мастер ушел. Лиза вздохнула с облегчением.

– Что с тобой? – поинтересовалась Люба. – Ты сама не своя. Прическа не понравилась или парикмахер?

– Парикмахер, – призналась Лиза, – вернее, он тут, конечно, ни при чем, я его в первый раз в жизни вижу, да и внешне он довольно приятный: обходительный, улыбчивый. Но стоит ему на меня посмотреть, я начинаю задыхаться, как будто он меня душит.

– Перестань себя накручивать. Он парикмахер, а не Отелло.

– Но ведь тебе он тоже не понравился? Я заметила, что ты сидела в углу и двух слов ему не сказала. Это тебе не свойственно.

– Не понравился, – проворчала Люба, – только у меня более приземленные основания. Ты заметила, как он отреагировал на старые фотографии?

– Это когда уронил ножницы?

– Вот именно.

– Но почему ты решила, что его чем-то могли заинтересовать семейные фотографии? – в полном недоумении пробормотала Лиза. – Может, действительно, контузия?

– Может, может… Вот что, – решительно произнесла Люба, – давай я заберу Машу и договорюсь с соседкой – не с той, что за фанерной перегородкой, а с другой, со второго этажа, – чтобы девочка у нее переночевала. Наболтаю что-нибудь, ну, вроде, как мы за город собрались.

– Это ночью-то? – ехидно прищурилась Лиза.

– Почему

ночью? – отпарировала подруга. – Очень рано утром.

– Люба, прошу тебя, объясни, что тебя беспокоит, а то я с ума сойду! – взмолилась Лиза.

– Да не могу я объяснить! – Люба с досадой махнула рукой. – Просто вечером встреча у нас не совсем…гм…обычная, а Маша может проболтаться. Ребенок ведь! Лучше перестраховаться.

Лиза, скрепя сердце, согласилась с доводами подруги. Ей очень хотелось познакомить наконец отца с дочерью, но она должна была признать мудрость рассуждений Любы. Женщина, прошедшая четыре года фронтовых госпиталей, научилась разбираться в жизни и предусматривать многое. К Любиным доводам прибавлялась собственная тревога Лизы. Она не могла определить ее источник, и из-за этого чувствовала себя все хуже и хуже.

– Знаешь, – ворвался в ее размышления голос подруги, – я, кажется, поняла, что мне не понравилось в парикмахере.

– И что же?

– Взгляд. Несмотря на все его улыбки и комплименты, у него угрожающий взгляд. Это выражение ему придает шрам, стягивающий брови в одну линию.

Глава 26

Хлопнула входная дверь. Веселый щебет дочки и ласковый голос Любы затихли вдали.

«Вот и хорошо, – подумала Лиза, – теперь я точно успокоюсь». Но тревога не проходила. «Не надо было отпускать ее с Любой, – вдруг четко осознала она причину своего беспокойства. – Глупости! – Лиза пыталась заглушить предчувствия остатками благоразумия. – Ребенок, действительно, может легко разболтать лишнее окружающим, а сейчас это опасно».

Усилием воли отогнав от себя все мрачные мысли, молодая женщина занялась домашними делами. Гости должны были прийти вечером, времени было достаточно. Лиза успела все приготовить и даже повеселела, глядя на себя в зеркало. Новая прическа удивительно шла ей, а довоенное еще платье пришлось впору. «Да и с чего мне толстеть? От такой жизни боков не наживешь!» – весело думала она, крутясь перед зеркалом. Внезапно она покачнулась и схватилась рукой за горло. Удушье с новой силой охватило ее. Лиза покрылась испариной, судорожно пытаясь глотнуть воздуха. С трудом она сделала несколько шагов и рухнула на стул. «Это уже никуда не годится! – вздохнула она. – Надо с Любой поговорить, сходить к врачу. Странно, до сегодняшнего дня такого со мной не было».

Женщина с трудом приходила в себя. Поднявшись, она попыталась выйти из комнаты, на ужас снова пригвоздил ее к стулу. Ей почудилось, что в доме кто-то есть. Тишина стояла полная, но тем не менее она чувствовала на себе чей-то взгляд.

«Успокойся, вокруг никого нет, сейчас придут Люба с Гришей, потом Петя… Это будет замечательный вечер!» – уговаривала она себя. С трудом передвигая ноги, она добралась до столовой и немного успокоилась.

– Хозяйка, открывай! На постой принимаешь? – раздался долгожданный стук, веселый голос Любочки, и она ворвалась в дверь, таща за собой, как буксир, радостно улыбающегося Григория.

Но их улыбки мгновенно исчезли с лиц при взгляде на Лизу.

– Ты заболела? – в Любе всегда, в первую очередь, говорил медицинский работник.

– Там… – зубы Лизы стучали, брат нахмурился. – Там кто-то есть! – выпалила она, тыча рукой по направлению своей комнаты.

– Почему ты так решила? – спросил Григорий.

– Я… Я не знаю… Я никого не видела, но почувствовала чей-то взгляд!

– Взгляд? – удивилась Люба. – Как можно от одного взгляда прийти в такое состояние?

«Взгляд…» – что-то промелькнуло в памяти Григория, но ухватить мысль он не успел. Люба уже теребила его: