Бриллианты для невесты

Вайсбергер Лорен

Si, senora, son de aqui. El senor Winston me los dio como regalo de boda hace casi veinte aiios. — Это означало: «Да, мисс, отсюда. Мистер Уинстон подарил их мне в качестве свадебного подарка почти двадцать лет назад».

Muy lindos. Очень красивые.

Адриана одобрительно кивнула, смущенная Ама исчезла за тяжелой бархатной шторой.

Вы так бегло говорите по-испански? — спросила продавщица больше из вежливости, чем из подлинного любопытства.

Мой первый язык — португальский, но мы учили и испанский. Родственные языки, — терпеливо объяснила Адриана, хотя едва сдерживала возбуждение.

А, интересно.

«Нет, не интересно», — подумала Адриана, гадая, не поставит ли вот-вот некий рекорд скорости, с которой

мужчина сделал ей предложение. Не собирается же Тоби действительно предложить ей руку и сердце... или собирается? Нет, это смешно, они познакомились всего лишь в начале лета. Вероятно, он немного разволновался из-за воображаемого «тайного любовника» и решил — разумеется, правильно, — что небольшая побрякушка перевесит чашу весов в его пользу.

– Прохладно сегодня, не так ли? — говорила в этот момент продавщица.

Адриана неопределенно помычала. «Хватит уже болтать! — хотелось ей крикнуть. — Я. Хочу. Мой. Подарок!»

– Что ж, дорогая, вы, вероятно, недоумеваете, почему вы здесь, — заметила продавщица.

«Это еще мягко сказано», — подумала Адриана.

Мистер Бэрон просил меня передать вам... — Словно в ответ на ее мысли перед ней возник джентльмен лет шестидесяти, в костюме-тройке, с лупой ювелира на шее, и указал на продавщицу с маленьким, выстланным бархатом подносом, который та протягивала Адриане. — ... Вот это.

На черном бархате лежали самые красивые серьги, какие только доводилось видеть Адриане. И даже более чем красивые... абсолютно потрясающие!

Продавщица осторожно тронула одну из них ухоженным ногтем и заметила:

Очаровательны, не правда ли?

Они совершенны. Сапфировые капли, точно такие были на Сальме Хайек на церемонии вручения «Оскара», — выдохнула Адриана.

Женщина вскинула голову.

Так-так, а вы знаете свои украшения.

Не совсем, — засмеялась Адриана, — но я знаю ваши украшения.

Удивительно — нет, просто поразительно, — что Тоби запомнил, как она восхищалась оскаровскими серьгами Сальмы на фотографии в старом журнале. Одно это достаточно невероятно, но то, что он сохранил снимок и нашел идентичную пару два месяца спустя после разговора, просто непостижимо.

– Ну, вообще-то именно эти и были на мисс Хайек на Церемонии «Оскара». Она взяла их напрокат, и с тех пор мы получили на них много заявок. Однако, — ради пущего эффекта продавщица выдержала паузу, — теперь они принадлежат вам.

Адриана только охнула и непослушными пальцами взяла серьги, чтобы примерить.

Пятнадцать минут спустя в достойных знаменитости сапфировых серьгах-каплях и с бутылкой «Эвиан» в руке Адриана прыгнула на заднее сиденье лимузина. Она была довольна собой не только из-за нового приобретения, но и из-за того, что оно олицетворяло: надежного, преданного бойфренда, который обожал ее и щедро одаривал любовью и вниманием (и драгоценностями от Гарри Уинстона). Наконец-то она поняла, почему девушки так страстно желают стабильности. Кому нужны сотни мужчин и связанная с ними головная боль, когда можно найти одного, имеющего все? Конечно, телеактер Дин — лакомый кусочек, но насколько лакомым он будет, если через пять лет, ничего не достигнув, поселится в каком-нибудь актерском общежитии в Западном Голливуде? Нельзя отрицать, она получила массу удовольствия от хирурга из Гринвича, и от израильского шпиона, и от парня из Дартмута. Она насладилась всеми и каждым в отдельности и, если честно, бесчисленным множеством других. Но это было в юности, а теперь она взрослая женщина с соответствующими желаниями. Адриана потрогала голубые драгоценные камни и улыбнулась. Ее ждут идеальные выходные, она в этом уверена.

Тебе не столько платят, чтобы еще и по домам ездить, — пробормотал Рассел, нежно поглаживая Ли по спине.

Можно подумать, я не знаю, — отозвалась та, молясь, чтобы он не останавливался.

Она еще теснее прижалась к широкой, теплой,

почти безволосой груди Рассела и сунула голову ему под мышку. Она любила лежать с ним вот так, прижавшись друг к другу, и даже сейчас это волновало Ли; может, ей и не хочется заниматься с Расселом сексом, но его прикосновения не вызывают у нее отвращения. Ли вспомнила, как Эмми проходила через все это с Марком, своим бойфрендом до Дункана. Она заявляла, что секс с ним никогда не был потрясающим даже вначале, но ситуация неуклонно ухудшалась — в основном в голове у подруги, признавала Ли, — пока Эмми не начала отскакивать с отвращением всякий раз, когда он к ней прикасался. Ли, прекрасно понимавшая, что значит отпрянуть в сторону, когда бойфренд хочет тебя поцеловать, помнила эту историю, но именно поэтому находила ласки такими обнадеживающими. Она не хотела бы лежать голой в постели с Расселом, прижавшись к нему и наслаждаясь его прикосновениями, если бы в этом было что-то не то... или нет? Нет, это ясно указывает, что все идет как должно. У каждой женщины меняются порой сексуальные желания. Согласно статье в «Харперс базар», которую она неделю назад прочла в маникюрном салоне, женское либидо — вещь хрупкая, на него влияют стресс, нарушения сна, гормоны и миллион других факторов, неподвластных контролю. Немного времени и терпения — уверял автор статьи, и женщина вернется в нормальное состояние. Главное — подождать.

Так какой он? — спросил Рассел. — Действительно такой сумасшедший, каким его рисуют?

Ли спросила себя, когда это Рассел читал о Джессе в «Гугле»?

В смысле? Он похож на... не знаю, на автора. Они все ненормальные.

Рассел лег на спину и заслонил рукой глаза, защищаясь от раннего солнца, просачивавшегося по сторонам жалюзи.

Да, но он продал пять миллионов экземпляров и получил Пулитцеровскую премию, а затем исчез. На шесть лет. Это правда была проблема с наркотиками? Или он просто исписался?

– Понятия не имею. Мы только один раз пообедали вместе, он со мной не откровенничал. — Ли постаралась скрыть раздражение, но это было нелегко. — Послушай я тоже не горю желанием туда ехать.

Что являлось в общем-то правдой. Ли, безусловно, нашла бы, чем — и с большим удовольствием — заняться в эти два неприсутственных дня, вместо того чтобы ехать в Хэмптоне как раз накануне выходных.

Знаю, милая. Только не позволяй ему третировать тебя, хорошо? Может, он и считает себя шишкой, но тем не менее его редактор ты. И сама заказываешь музыку, верно?

Верно, — машинально ответила она, думая, насколько же ее злит, когда Рассел говорит совсем как отец. Накануне вечером мистер Эйзнер сказал ей то же самое в разговоре, который, вероятно, призван был подбодрить, но показался Ли снисходительной лекцией высококвалифицированного профессионала беспомощному любителю.

Рассел поцеловал ее в лоб, натянул трусы-боксеры и пошел в ванную. Включил душ, пустив горячую воду, и направился в кухню, закрыв дверь в ванную комнату. Там он будет ждать, пока ванная наполнится жаром и паром — как он любит, — и готовить себе тем временем ежедневный питательный завтрак: соево-протеиновый коктейль, обезжиренный йогурт и яичницу-болтунью из трех яичных белков. Этот ритуал чрезвычайно раздражал Ли. «А как же вся эта впустую льющаяся вода?» — спрашивала она его каждый раз, но он лишь напоминал, что эта вода включена в ежемесячный счет за квартиру, который она оплачивала, поэтому — какая разница? Это была всего одна из черт его характера, доводившая Ли до белого каления. Она прекрасно понимала, что раз в неделю Рассел вынужденно возвращается домой в полном телемакияже, но терпеть не могла наблюдать, как он его снимает. Он использовал ее средство и ватные диски и крайне осторожно обращался с зонами под глазами и вокруг носа, и хотя Ли сама не знала почему, но находила это отвратительным. Иногда он забывал это делать, и наволочки Ли покрывались основой под макияж … все это было просто невыносимо.