Бриллианты и ржавчина
Шрифт:
– Ранимый, чувственный и робкий? – глядя в потолок, уточнила я.
– Как догадалась?
– Душа поэта, никак иначе. Зачем ты говоришь мне все это?
– Просто я очень жалею, что между вами стоит Люцифер. Хотя, я заглядывал во все варианты развития твоей и его жизней, и во всех вы так или иначе знакомитесь и завязываете очень крепкое общение, - демон вдруг замолчал, но затем продолжил: - помню, было даже несколько вариантов, где у вас была нормальная семья и дети.
– Какая прелесть. Надеюсь, там не было дочерей?
– Нет, - хохотнул Вельзевул.
–
– Как правило, двадцать два.
– Ужас…
– Вы отлично смотрелись и были счастливы, - по комнате раздался смех демона. – Я бы даже сказал, что Тилльхен помолодел годиков этак на двадцать.
– Вот бы и в реальности так помолодел, - я перевернулась со спины на живот.
Честно говоря, иметь детей в двадцать два года мне не казалось радужной перспективой. Что поделать, такая я вот свободолюбивая особа. И я не имею ввиду измены, кучу парней и ночные клубы, я имею ввиду какие-либо семейные обязательства, закрепленные никчемной бумажкой и кольцом металла на пальце.
Подул ветер, и от его порыва окно резко распахнулось, заставляя меня оторваться от размышлений. Взгляд невольно зацепился за часы, и я соскочила с кровати, направляясь в ванну, - циферблат показывал четыре дня. Быстро освежившись второй раз за сутки, я начала переодеваться, случайно замечая, что Вельзевула в комнате не было. Заменив черные колготки тонкими телесными, мне вдруг подумалось, что выгляжу я, как подросток, и в таком виде мы с герром Линдеманном вряд ли будем вызывать хорошие мысли у народа. Ну да ладно. В конце концов, когда это меня волновало мнение людишек?
– Селестия, нам пора, - в комнату вошел Вельзевул и посмотрел на меня. – О, так гораздо лучше.
– Думаешь, мы с Тилльхеном будем нормально смотреться? – я критично оглядывала себя в зеркале.
– Вполне. Или ты думаешь, что он, как брутальный дядечка с кучей денег, постоянно носит смокинги и рубашки? – демон усмехнулся.
– Да нет…
– Ну тогда идем.
Он взял меня за руку и переместил нас недалеко от того парка. Видимо, чтобы не вызывать подозрений, он решил отправить нас в какой-то переулок метрах в десяти от бара. Как только мы подошли к дверям особняка, демон коснулся моего лба, и все волнение, из-за которого мои руки похолодели, а спина грозила намокнуть, мгновенно пропало.
– Если что-то пойдет не так – просто позови меня мысленно, и я приду, - начал говорить мне напутствия «брат». – Мы договорились, что Тилльхен проводит тебя до гостиницы.
Я кивнула, и Вельзевул в мгновение ока пропал из моего поля зрения. Глубоко вздохнув и открыв двери, я отправила свою тушку внутрь здания.
Там, внутри, раздавались спокойные мотивы Битлз, и народу было так же, как и вчера, - немного. Наверное, люди здесь собираются только под вечер.
Бенджамин, протирающий полотенцем бокалы, завидев меня, помахал рукой, широко улыбаясь. Напротив него я увидела очень знакомую могучую спину немецкого вокалиста и уверенным шагом, не забыв так же приветливо помахать рукой бармену, направилась к барной стойке.
– Герр Линдеманн? – позвала я мужчину и удивилась,
– О, Дас Фройляйн Селестия! Как я рад Вас видеть! – вокалист широко улыбнулся доброй улыбкой, и я не смогла не улыбнуться в ответ. – Присаживайтесь.
Я забралась на высокий барный стул и с облегчением заметила, что Тилльхен пришел без цветов, с которыми, как правило, бывают все мужчины на первом свидании. Нет, это нам ни к чему. Я не хочу цветов, я не хочу романтики. Я не так воспитана.
Сегодня Тилль выглядел куда лучше, чем вчера: выспавшийся, не уставший и без этого ужасного грима. Конечно, его сценический имидж я вовсе не считаю ужасным, но он хорош только на выступлениях, а уж никак не в повседневной жизни. Если вчера герр Линдеманн выглядел лет на сорок (что очень хорошо, ибо он старше этого возраста), то сегодня я могла бы дать ему годиков этак 33-35.
К нам подошел Бенджамин.
– Привет, Селестия, - он, как всегда, улыбался. – Отлично выглядишь. Что-нибудь будете заказывать?
– Спасибо, Бен. Давай, как вчера.
– За счет заведения!
Пока бармен повторял все вчерашние манипуляции с бутылкой тоника и бокалом, Тилльхен решил разговорить меня.
– Вы знакомы с барменом, Селестия?
– Да, брат познакомил. А Вы понимаете английский, герр Линдеманн?
– Просто Тилль, хорошо? Да, я знаю английский. Можем перейти на него.
– Нет-нет, я хочу попрактиковать немецкий, - я скованно улыбнулась.
– У Вас отличный немецкий, фройляйн. И очень милый акцент, - Тилльхен улыбнулся.
Мне кажется, или на моих щеках появился румянец? О, только этого не хватало – смутиться в обществе рок-вокалиста, до этого показав себя спокойной и не фанатичной личностью.
Но, с другой стороны… было приятно слышать такой необычный комплимент.
Бенджамин поставил передо мной высокий стакан с малиновым тоником и задорно подмигнул, после чего оставил меня и Линдеманна наедине.
– Вельзевул никогда не говорил, что у него есть сестра. Вы родные? – он решил перевести тему.
– Да, родные. Просто когда я была маленькой, мы практически не виделись. Это долгая история, Вам, наверное, будет неинтересно слушать ее.
– Селестия, я знаю, что Вельзевул демон, - вокалист в мгновение стал серьезным.
– Что-то вылетело из головы… - я поводила соломинкой в стакане. Напряжение нарастало. – Вельзевул – мой опекун. Но Вы ведь знаете, что он, в отличие от других демонов, относится к людям снисходительно, и поэтому я могла бы назвать его братом. Тем более, мы похожи внешне. Похожи ведь?
– Очень. А как вы познакомились?
– Мм… я не знаю, могу ли рассказывать это. Может быть, позже?
– Конечно. И, Селестия… давайте перейдем на «ты»? – Тилльхен повертел в руках пустую кружку из-под кофе.
– С удовольствием, я чувствую себя неуютно.
– А я себя старым.
Мы рассмеялись, и все невидимое напряжение, незаметно появившееся между нами, сразу же пропало.
POV Тилль Линдеманн.
Я предложил Селестии прогуляться, на что она ответила согласием.