Бриллианты имперской короны
Шрифт:
– Сэр, - произнес Роман, - разве нельзя сказать, что некоторые обязанности стоят выше чести, а также что сохранение жизни - одна из них. Далее, нельзя ли сказать, что сохранение жизни само по себе является благородным долгом?
В душе Мейстрала забурлила радость и облегчение. Он тщательно подавил все признаки обуревавших его чувств:
– Что ж...
– произнес он.
– Империалисты, разумеется, считают королевскую фамилию саму по себе непреходящим идеалом, каково бы ни было мнение по эту сторону политической границы.
– Роман, - сказал Мейстрал, - но это же будет означать
– Так оно и будет, сэр.
– Это значит обмануть ГРЕГОРА. Человек его происхождения никогда не поймет, что значит для нас идеал Пенджали.
Роман на минуту задумался:
– Это будет сложная задача, сэр.
Мейстрал поднес к губам салфетку.
– Именно поэтому нам следует разработать план сейчас. Пока Грегора нет.
– Триста.
– Четыреста пятьдесят.
– Семьсот.
– Тысяча.
– Я вас не ждал де того, как состоится обмен, юноша. Для вас может быть слишком опасным, если вас здесь увидят.
– Я принял меры предосторожности. Мой босс прислал меня с предложением, генерал.
– Да? Вы меня интригуете.
– М-р Мейстралу нет так уж безразлично, чем кончится это дело, генерал. Он предпочел бы, чтобы одна из сторон - люди - осталась в выигрыше.
Глаза генерала блеснули:
– Вот как? Рассказывайте.
– Тысяча пятьсот.
– Ему они нужны СРАЗУ?
– Наличными, капитан.
– Наличными? Не кредитной карточкой?
– Пауза.
– Да тут, может, на всей планете столько не наберется.
– Могу вас заверить, что наберется. Даже в самом упорядоченном обществе всегда есть спрос на средства, которые невозможно проследить.
– М-р Романс. Я рад.
– Вы слишком добры, милорд.
– Пожалуйста, разделить со мной бренди.
– К вашим услугам.
– Удивлен быть видеть вас. После угрозы думать, вы спрятаться.
– М-р Мейстрал прислал меня с предложением. Нельзя сказать, чтобы у него не было никаких убеждений в этом вопросе. Он испытывает сентиментальную привязанность к Имперской фамилии и желает им долголетия и успехов.
– Очень интересно. Пожалуйста, сказать еще и продолжать.
– Подождите минутку, юноша.
– Все это на словах выглядит более сложным, чем нужно. Откуда я узнаю, если вы не проведете подмену?
– Криоконтейнер все время будет на виду. Вы сможете наблюдать за ним, и м-р Мейстрал до него не дотронется. Если мы провернем обмен, вы будете знать об этом.
– Но, м-р Романс, простите меня. Насколько мы быть уверены в имперской штука?
– Обширные области Имперской генетики были нанесены на карты, милорд. Я уверен, что непосредственно перед обменом можно провести сравнение.
– Да, босс.
– Мне придется сегодня ночью отлучиться по делу. Пожалуйста, не говори Роману, что меня не будет.
Смешок:
– Хорошо, босс. Как скажете.
– Две тысячи сто.
– Роман?
– Сэр?
– Я отлучусь из дома на эту ночь. Уверен, ты понимаешь, зачем.
Пауза.
– Да, сэр. Вам потребуется моя помощь?
– У меня есть подозрение, что в банке спермы Пеленг-сити древняя охранная сигнализация.
– Как вам угодно, сэр.
– Пожалуйста, не говори Грегору, что произошло нечто
– Ни в коем случае не скажу, сэр.
– Две тысячи пятьсот.
– Две тысячи восемьсот пятьдесят.
Имперская реликвия стояла, поблескивая, на столе Мейстрала. Он только что вернулся из своего рейда в банк спермы и все еще был едет в маскировочный костюм. Его стянутые волосы были зачесаны наверх. На глазах были усилители изображения; руки упрятаны в перчатки, обнаруживавшие поток энергии. В доме царило безмолвие, не считая сигналов робота - последнего из оставшихся, возившегося в дальнем коридоре.
Перед Мейстралом находилось оборудование для хранения и содержания в сохранности спермы Хосейли. Сам он никакой спермы не крал, ему пришлось использовать подлинный образец императорской с нанесенными на карту генами Пенджали, иначе сделкам, которые он заключил, грозил провал.
Мейстрал тщательно проследил узор, нанесенный на реликвию. Пульсация электронов отдавалась в его висках.
Мейстрал подумал о своем плане, и где-то, в потаенной части его сознания вспыхнул страх. Он без нужды все усложняет. И существенно увеличивает грозящую ему опасность.
В мозгу Мейстрала формировались схемы. Инструменты ловко двигались в его руках.
Раздался щелчок. Часть реликвии стала вращаться. Как только холод коснулся воздуха, мороз нарисовал тонкие узоры на гравировке.
Реликвия была открыта и отдана на милость Мейстрала.
12
Уверенные в своих снах, существа-метаниты в Зоопарке Пеленг-Сити вели свою медлительную жизнь, скользя по замороженному аммониевому морю. Хотя у них определенно имелся язык и ограниченный интеллект, лица, наблюдавшие за ними, не были уверены, признать ли у них существование подлинного интеллекта. Изолированные от внешнего мира, где они немедленно превратились в пар, существа ползали на скорости скольжения по их обиталищу, поглощая пищу и друг друга, порождая отбросы и новых индивидуумов. Их восприятие было ограничено звуком и прикосновением, и они были счастливы в своем замкнутом мирке, если не считать раздражающего контакта с забавными маньяками из внешнего мира.
Те, кто следили за ними по мониторам зоопарка, были бы немало удивлены, обнаружив, что метановые существа отказывают им в реальном существовании. Вместо этого метаниты были убеждены, что странные пульсации, направленные к ним из громкоговорителей, были формой согласованной галлюцинации, непроизвольного побочного продукта их собственных вибрирующих фантазий. На протяжении большей части своей истории метаниты вели длительную драматическую работу - строили возвышенную, замысловатую мозаику, абстрактную, как опера, страстную, как любовный роман, наполненную богами и чертями, юмором и философией, недоумением и странностью, и вся она сама себя комментировала и критиковала по ходу действия. Нескончаемая работа стала жить своей собственной сложной жизнью, повороты сюжета этого романа самым непредсказуемым образом возникали из, казалось бы, простейших драматических приемов, ростки нового проникновения в характеры с поразительной регулярностью прорезались даже у персонажей столь давнего происхождения, что их рождение совпадало по времени с рождением их создателей.