Британец китайского производства. Народный детектив
Шрифт:
– И что? – прошептала я.
– А потом, спустя пару минут, заявила: «Я, словно пружина, вылетела из укрытия, на пол обвалились все стоявшие на столе предметы: солонка, чайник, блюдце, хлебница». Так где же она находилась? На холодильнике или на столе? Маленькая ложь рождает большое подозрение.
– Просто я оговорилась, – прохрипела
– Может, и так, – вдруг улыбнулся следователь, – только подобных оговорок, больших и маленьких, слишком много. Вот еще пример: вначале ты сообщаешь, у Никиты в квартире играло радио, но потом заявляешь: «Тишина, стоявшая в апартаментах, поражала». Так работал приемник или нет, а?
Меня затрясло.
– Вот я и задал себе вопрос, – протянул следователь, – была ли Танечка в квартире на днях? Вообще-то ты один раз приезжала к Дорофееву, вернее, к его жене, тогда они еще не сдавали квартиру и парикмахерша иногда принимала клиентов на дому. Но была ли ты там недавно, а? Никаких следов!
– Я вытерла все!
– Кроме дверной ручки снаружи? Там есть отпечатки пальцев.
– Ну… я про них забыла! Я вошла в квартиру, меня туда заманили обманом!
Следователь хмыкнул.
– Ошибок допущено много, не стану сейчас распространяться о твоих просчетах, но имелось одно, совершенно трагическое обстоятельство, о котором тебе, посещавшей квартиру Никиты довольно давно, неизвестно. Ты нашла труп Дорофеева на кухне?
– Да!
– И не поняла, что это не хорошо тебе известный Никита, а актер?
– Ну… он был загримирован, и потом, я так испугалась, труп! Ужас!
– Татьяна, – вздохнул Вадим Николаевич, – в принципе ты рассчитала все верно, у людей должна быть кухня, а в ней холодильник и чайник. Даже не побывав у человека дома, я смело скажу: «Видел стол, плиту», и окажусь прав… Но вот беда: у Дорофеева нет кухни.
Я отшатнулась.
– Как?!
Следователь потер затылок.
– Просто. Они с женой сдавали жилплощадь бездомным парочкам
– Вот видите, моя свекровь знала, что в доме никого не будет, и привела актера!
– Нет, это ты знала про ключи и закрутила действие, только попалась. Дорофеевы убрали кухню, чтобы временные постояльцы не готовили. Они сделали из пищеблока еще одну комнатку, оставили лишь чайник, ни холодильника, ни стола там нет. Все, финита ля комедия. Об остальных ошибочках, допущенных тобой, говорить не стану, если честно, мне сейчас противно общаться с британцем китайского производства. Потом вернемся к теме твоей лжи.
Вадим Николаевич ткнул пальцем в кнопку. Мигом распахнулась дверь, и на пороге появилась здоровенная тетка в форме.
– Можно уводить и оформлять, – буркнул следователь.
Я вцепилась пальцами в стол.
– Нет, не хочу. Я не виновата!
– Пошли, – велела бабища, она легко, одной рукой стащила меня со стула, – топай к двери.
Я моментально послушалась, сделала пару шагов и закричала:
– Этти ненавидела меня. Миша считал дурой, они получили по заслугам! Так им и надо, я оказалась иной, чем они думали, умной, расчетливой, почти сумела обмануть всех. Оставалось чуть-чуть! Скажите, в чем еще я ошиблась, а? В чем? В чем?
Горло перехватили рыдания, слезы потекли по щекам, мне стало жарко, страшно захотелось есть, пить, спать…
Вадим Сергеевич молча смотрел в окно, сотрудница милиции равнодушно обронила:
– Шевелись.
Я вышла в коридор, увидела стены, выкрашенные темно-синей краской, ободранные стулья, протертый линолеум и внезапно, захлебываясь отчаяньем, поняла: все случилось всерьез, второго дубля не будет.