Брод через Великую реку. Книга 2
Шрифт:
Однако его такой приём не смутил, и он сделал несколько шагов вперёд, несмотря на неистовый лай привязанной собаки.
– Те чо, паря? – погрозив собаке кулаком, спросила она Селивона, заметив его более приличный вид по сравнению с оборванными деревенскими парнями.
– Я сын Мотьки – атаманши… – начал тот. – Про смерть матери… хочу узнать!
Сын? – Агрофена уставилась на Селивона, что-то соображая про себя.
Неожиданно её тело задрожало, ноги подкосились и она медленно опустилась на крыльцо, руками сдерживая себя от окончательного
– Не ходи… Я – сам! – низкий голос и мужская интонация из уст этой женщины удивила и испугала Селивона. Он замер, не в силах понять, что же происходит. А к голосу мужчины добавился женский, сначала один, а потом – и второй. – Господи, ты услышал меня?! Енто ты, Мишка? Живой! Прости мене за отца свово! Тока ево одново я любила по-настояшшему… Ты пришёл! Кончи мене, а потом сверни шею Богомолке… Ба-бах!
Селивон попятился: он теперь знал, кто убил его мать… Уже в дверях он услышал женский голос: «Енто тобе за атамана Прокопа Фирсова, хадина!», но эти слова уже ничего для него не значили…
Неожиданно в дверях избы появилась девушка, которая тут же бросилась к матери, взяла её за талию, и, наклонившись, потащила в избу. Она слышала всё, что говорила её мать, от начала до конца.
– На, смотри! Слуга я евоная… И в тобе стреляла по евоному приказу… Стой! Этот ларец теперь мой! Нет, Аграфена, это не твоё… Не связывайся с ним… Ба-бах, ба-бах, ба-бах!
Меж тем Манефа, быстро засунув ложку в рот матери так, чтобы язык не перегородил горло, невольно вспоминала приезжего парня, так сильно испугавшего её мать. Неожиданно припадок закончился, и она убрала ложку изо рта. Но та так и не вышла из непонятного состояния.
– Иде жа золото атамана Прокопа Фирсова? Неуж-то Мотька – атаманша всё промотала? – опять заговорила она, ища руками золото, спрятанное атаманом Прокопом Фирсовым.
Манефа замерла, удивлённо смотря на мать: сегодня она уже узнала, что именно она убила Мотьку-атаманшу.
– Что же теперь? Нету тута… И здеся нету… А-а, вот оно, золотишко! Целёхонько… Побегу-ка я домой, да спрячу его в подполе!
Её речь оборвалась так же неожиданно, как и началась. Она повернулась на бок и громко захрапела.
Ещё долго Манефа не решалась проверить слова матери, но в какой-то момент мысль разбогатеть и сбежать из дома обожгла её воспалённый мозг. – Надо проверить у нас в подвале!
И, спустившись в подпол, долго искала возможное место захоронения. Не найдя ничего, грязная, в паутине, огорчённо произнесла. – Враньё всё это! Нету тут никакого золота…
Через час, напившись кумышки, вся четвёрка дружно храпела. Утром Селивон открыл глаза: он лежал в какой-то избе, потолок которой оброс паутиной. Голова после обильной пьянки болела, в висках стучало, внутри было противно и сухо.
– Чё ента зараза в кумышку мешаеть? – прохрипел он, садясь на деревянную тахту. Рядом,
Услышав голос Селивона, один из них застонал и поднялся. Следом зашевелились и другие.
– Надоть опохмелитьси… – произнёс старший. – Васька, давай к Манефке за опохмелкой: внутрях усё хорить!
– Аха… – отозвался младший из братьев. – Пушшай лучче Федька! Манефка – евоная краля… Могеть так даст…
Неожиданно Селивону пришла в голову коварная мысль, и он произнёс. – А чё, давай в карты: кто в карты проиграт, тот и пойдёт за кумышкой!
Идея всем понравилась и скоро, подлечившись остатками кумышки, четвёрка дружно играла в карты, которые нашлись у Селивона. Сначала играли просто в дурака, но ко второй половине дня такая игра надоела всем, и начали играть на «интерес». Постепенно один за другим братья снимали с себя одежду, пока не остались совсем нагишом.
– А как иттить за кумышкой? – поинтересовался Васька и тут же не упустил случая укусить брата. – Мене-то чё, а те, Федька, хреново бут: как увидить Манефка тобе с таким бохатством, так и бросить тобе!
– Селивон, могёть отдашь одёжу на время? – спросил Федька.
– А вы на Манефку поставьте! – предложил Селивон. – Я вам одёжу вашу и отдам!
Братья, не совсем поняв, что от них хочет Селивон, однако поняли, что им он готов отдать одежду в этом случае. Посовещавшись недолго, они согласились.
К вечеру они снова оказались без одежды.
– Пора расчёт держать! – произнёс Селивон. – Или снова – на Манефку?
Братья, недолго посовещавшись, снова согласились, но Селивон строго сказал. – Манефка должна быть тута! Одёжу берите и пойдём за ней…
Братья растерянно смотрели друг на друга: раньше была только выпивка и это всегда сходило с рук им, а теперь? Это сильно пугало, но делать было нечего… Приготовили мешок и пошли к колодцу с родниковой водой, к которому Манефа всегда ходила вечером. Там и залегли, ожидая её.
Манефа шла, как обычно, напевая что-то своё, с коромыслом за водой. Неожиданно кто-то зажал её рукой рот, а потом вставил туда кляп из тряпки, и тут же мешок был накинут на голову… Коромысло с ведрами так и осталось у колодца… Дрыгаясь и вертясь всем телом, она была схвачена четырьмя крепкими руками. Скоро поняла, что её несут куда-то…
Когда Манефа оказалась в углу избы Мотьки – атаманши, с неё сняли мешок, но руки связали и кляп оставили. Задравшееся платье девушки неожиданно напомнило Селивону об Айше, которую он изнасиловал до смерти…
– Ставлю на то, кто первый её…
Селивон и сам не думал, что это предложение всем придётся по душе. Но игра разгорелась с новой силой.
Манефа с удивлением и ужасом смотрела на подвыпивших парней, один из которых, почему-то был особым источником её тревоги. И не ошиблась, видя, как с явным сожалением один за другим покидают избу братья, оставляя её одну, беззащитную перед этим страшным парнем.