Бродский глазами современников
Шрифт:
Как вы переносите многолетний отрыв от литовского читателя?
Я всегда был оторван от литовского читателя: эмиграция меня, как ни странно, с ним сблизила и по сути дела ввела в литовскую литературу. У Бродского это по-другому.
Не могли бы вы назвать наиболее решающие факторы самоопределения поэтической персоны Бродского?
Укажу, в частности, на миф странника с его многочисленными библейскими и античными коннотациями: странник этот ("писатель, повидавший свет, / пересекавший на осле экватор" [0:90/II:66]) наблюдает мир, ничему в нем особенно не удивляясь.
Не кажется ли вам, что лирический герой Бродского страдает от излишней неприязни к нему автора, о чем свидетельствуют в стихах метафоры замещения, типа: "отщепенец, стервец, вне закона" [У:161/III:8], "усталый
390
Томас Венцлова, "Чувство перспективы", разговор с Иосифом Бродским ("Страна и мир", No. 3, 1988, С. 143).
С одной стороны, здесь часто идет речь о чужом взгляде и чужой оценке. С другой, это просто нормальное и трезвое отношение к себе как человеку и греховному существу, на которое не каждый способен. Отмечалось, что эта неприязнь к себе уживается с бережностью к своему дару, даже с удивлением перед собой как перед рупором [391] : певец "знает, что он сам лишь рупор" [0:142/I:431].
Вы знаете, вероятно, что некоторые критики Бродского в эмиграции считают его "имперским поэтом" [392] . Такое "звание" присвоено ему только ли в связи с тем, что "империя" у него — повторяющаяся метафора государства, или на это есть другие основания?
391
Алексей Лосев, "Ниоткуда с любовью... Заметки о стихах Иосифа Бродского" ("Континент", No. 14, 1977, С. 308).
392
Например, Зеев Бар-Селла в статье "Толкования на..." пишет: "разошлись пути двух диссидентов — империалиста и сепаратиста... литовского поэта и представителя Русской Империи Иосифа Бродского (странно подумать, что до этого еврея настоящего империалиста в русской литературе не было!)" ("Двадцать два", No. 23, 1982, С. 231). Критику этой концепции см. Виктор Куллэ, "Иосиф Бродский: парадоксы восприятия (Бродский в критике З.Бар-Селлы)" in: "Structure and Tradition in Russian Society" ("Slavica Helsingiensia", Vol. 14, 1994, C. 64-82).
Обвинение Бродского в "империализме" — плод недоразумения, а то и злонамеренности. Империя — емкое и напрашивающееся имя для государства, разговаривающего с поэтами в основном свинцом и железом. Кроме того, есть еще империум культуры — порою также беспощадный.
Что, на ваш взгляд, воспринимается некоторыми у Бродского как наиболее чуждое русскому менталитету?
Отсутствие "теплокожести". (Бродский в разговорах употребляет более откровенное слово.) У Бродского нет всепрощения, слезливости, умиления, утешительства, веры в неизбежную доброту человека, отношения к природе как панацее и образу Божества, а то и Божеству — всего того, что без особых оснований связывается с Новым Заветом и в изобилии присутствует, например, у Пастернака. Бродский смотрит на мир, ясно понимая, что отчаяние — часто адекватный ответ на вызов мира: "боль не нарушенье правил" [K:63/II:2 10].
Где, по-вашему, следует искать источники его трагедийного миросознания?
Поэт, как правило, есть носитель трагедийного миросознания par exellence. История в меру сил помогает ему в этом.
Какую самую беспощадную правду Бродскому удалось сказать о нашем времени?
Быть может, Бродский первый сделал адекватные выводы из современного демографического взрыва: взаимозаменимость людей, бесплодность личных усилии, устарелость нашего знания для новых поколении.
Вы когда-то сказали, что Бродскому "не с кем соперничать и вступать в диалог среди своих современников" [393] . Имели ли вы в виду только русских поэтов, или пишущих по-польски, по-литовски, по-английски и т.д.?
Я
Известен ли вам круг его чтения?
В общем известен, впрочем, в последние годы меньше. Бродский отвергает много книг и авторов с самого начала и, пожалуй, не стремится к полноте познаний, к литературоведческой "широте горизонта". Зато он постоянно вчитывается в любимых авторов — то в Баратынского, то в Цветаеву, то во Фроста, то в Томаса Харди, то в Монтале. Этому свидетелем я был многократно. Заметил также его любовь к австро-венгерским писателям — Музилю, Иозефу Роту.
393
Томас Венцлова, Статья о Бродском, написанная по случаю его 40-летия, Ibid.
Как вы воспринимаете пасквиль Аксенова на Бродского в романе "Скажи изюм" [394] ? Чем объясняется такое неблагородство Аксенова?
В романе Бродский сталкивается на уровень, ему в высшей степени несвойственный — уровень писательских склок, связанных с карьерой, славой, гонораром. Дело в том, что автор романа, как ни крути, принадлежит к советской литературе. (Это не порицание, а простая констатация факта, с которой Аксенов, вероятно, согласится.) Бродский к ней не принадлежит, и даже в определенном смысле не принадлежит к литературе (области карьеры, славы и гонорара) вообще.
394
Василий Аксенов, "Скажи изюм" (Ardis: Ann Arbor, 1985, С. 188-96). Перепечатано: "Скажи изюм" ("Инфа": Рига, 1991, С. 168-75).
"Какую биографию творят нашему рыжему! Как будто он кого-то нарочно нанял", — сказала Анна Андреевна о Бродском в 1964 году [395] . Вы считаете ее слова пророческими? Что обеспечило в случае Бродского тождественность голоса и судьбы?
Слова эти верны, как почти все, что говорила Ахматова. Время не принимало голос как таковой — только отсутствие или фальсификацию голоса (так было и за пределами Советского Союза, хотя в Союзе принимало особенно зверский характер). Сейчас дела — почти всюду — несколько улучшились. Но ситуация неприятия иной раз закаляет, да и дает голосу неожиданный резонанс.
395
Анатолий Найман, "Рассказы о Анне Ахматовой" ("Худож. лит-ра": М., 1989), С. 10.
У вас, насколько мне известно, есть стихотворение "Щит Ахиллеса" [396] , обращенное к Бродскому. Скажите, пожалуйста, о нем несколько слов. Когда оно было написано?
Писано оно в пору, когда Бродский уехал и присылал открытки из Лондона. Построено оно как разговор между нами (Лондоном и Клайпедой), может быть, отдаленно соответствует его "Литовскому ноктюрну" [У:55-65/II:322-331]. Щит Ахиллеса (взятый у Одена) означает лист бумаги и стихи вообще. Свод звука, оковы, скала (естественно, цитата из Евангелия) относятся к той же теме. Речь все время идет о двух мирах, где поэта ожидает более или менее то же самое (отсюда Фермопилы versus Троя и т.д.). Терраферма — слово итальянское и даже венецианское, означает "крепкую землю", материк (в противоположность лагуне). Стиль несколько архаичный, но, может, это и ничего (ориентировка примерно на Норвида).
396
Tomas Venclova, "Pasnekesys ziema", IbidL, 1991, S. 98-100.
Иосифу Бродскому
Затем лишь, чтобы тоже различить,
Как на экране нервов ты когда-то,
Часовен этих каменных ограды,
Пустую пепельницу и ключи.
Ты не ошибся: все и здесь одно
И то же. Вплоть до представлений. Даже
До моря те же километры, так же
В ночи оно
Внимает нам. Под зеленью слюда
Фонарных ламп различна лишь отчасти.