Бродяга
Шрифт:
— Пока я не свихнусь или меня не собьёт по дороге на работу какой-нибудь подросток на мотоботе? Или пока я, засмотревшись унылой сводкой новостей, не подавлюсь маленькой десертной ложечкой, проглотив её вместо суфле? Или пока моя жена случайно не задушит меня подушкой во сне? А может, меня схватит инфаркт, когда я узнаю о девушке Колючке влюбившейся в скворанина?
— Тебе смешно?! Ты издеваешься надо мной?! — взвилась Кьяра, глядя на его усмехающуюся физиономию.
— Да! — весело кивнул он, ещё больше зля её.
Глава 10
— Что
— Скоро ты поймешь, — ответил он, кивая на какую-то показавшуюся хижину. — А вот и моё логово. Я иногда заглядываю сюда, чтобы зализать раны. Начинает вечереть, надо бы развести костёр.
Кьяра подумала, что он в очередной раз пошутил, но через время, неподалёку от хижины, действительно затрещало пламя костра, а Тан принялся жарить над ним кусочки мяса, нанизанные на прутики.
— Просто назад в седую древность. Так дико на это смотреть, если учесть, чего достигли наши с вами цивилизации, — всё ещё скованно заметила Кьяра, присаживаясь возле скворан. Яр тут же сел так, чтобы не видеть девушки, демонстративно развернувшись от неё в сторону Тана.
— Не удивляйтесь, друзья. Все естественные и гармоничные с природой процессы наша Колючка считает неприличной дикостью, — с ироничной небрежностью, заметил вслух Ровер, взглянув на неё исподлобья. — Держи, это тебе, — он протянул ей палочку с кусочком сыра. — Подержи немного над огнем, только не увлекись, будет очень вкусно. А теперь, представь: произошла техногенная катастрофа, мощнейший электромагнитный импульс, пробивший слои атмосферы, в общем, что-то в этом роде — вышла из строя вся наноэлектроника, средства связи, передвижения, андроиды, элементарная кофеварка и та полетела, не работает ничего, восстановить невозможно! И что же делать? Умереть с голоду? К чему вернется разумное существо, когда кончатся все запасы?
— Если ты такой натуралист, почему же ты тогда летаешь на космических кораблях, таскаешь за собой свои навороченные скворанские устройства, и пользуешься самым крутым персональным элом, который я только видела? — возмутилась Кьяра, после чего вскрикнула ещё раз, обжигая губу о горячий подрумянившийся кусочек сыра. Это позабавило скворан, почему-то это показалось им жутко смешным.
— Да, я пользуюсь благами достижений, но я умею ценить всё это, — Ровер сделал жест рукой, показывая на всё вокруг. — Я знаю, чему мы обязаны.
— М-да, в тебе всё-таки умирает философ, — тихо заметил Тан.
— Оно не поймёт, оно привыкло кушать из автомата, привыкло, что за неё думают и решают другие, — вставил своё Яр. — Оно в последнее время слишком ворчливое. Интересно с чего бы это?
— Почему же, я умею ценить прекрасное, и не надо говорить обо мне в среднем лице Ярос, выставляя тупой коровой! — двинула она его локтём в спину. — Я умею мечтать, умею верить и надеяться, умею чувствовать. У меня лишь пока не совсем получается принять случившееся со мной. Это вы хоть в состоянии
— Пойдём со мной, — поднялся Ровер, протягивая ей руку.
— Снова картины живой природы? — но она всё-таки пошла, стараясь не наступить в темноте ему на пятки. Пусть его поведение заставляло её порой чувствовать себя растерянной и неуравновешенной, но с ним оставаться было куда приятней, чем терпеть присутствие злобного Яра. Хотя то, что ей всё больше начинала нравиться компания Ровера — приводило её в смятение, а иногда даже в полное отчаянье, из-за возникающего чувства вины перед её прошлыми отношениями с Томом, перед теми идеалами, которым она была когда-то предана раньше. Вот в этом и была причина её замкнутости в последние дни.
Лес жил своей жизнью, перекликался ночными шорохами и подозрительными звуками. Ровер вывел её на какую-то поляну, а затем заставил взобраться на холм, и Кьяра, по правде, не понимала, что можно разглядеть здесь ночью.
— Сейчас, — прошептал Ровер, задрав голову вверх. — Лучше лечь в траву. Нужно немножко подождать.
Кьяра улеглась рядом с ним и тоже, по его примеру, уставилась в прекрасное звёздное небо.
— Ты когда-нибудь думала о том, что будешь вот так непринужденно любоваться небом на пару со скворанином?
— Ну, когда-то мне чудилось, что со мной обязательно должно произойти нечто необыкновенное. Не знаю, попадаешь ли ты под это определение, — ответила Кьяра, улыбнувшись в темноте, отпуская своё уныние.
И вдруг, яркой синей вспышкой по небу промчался и погас осколок метеорита. Сначала один, затем второй. А затем, там словно взорвался фейерверк — небо стало озаряться разноцветными бликами, превращая момент звездопада в волшебство. Это было неимоверно красивое и редкое природное явление, встречающееся в определенные периоды времени на некоторых из планет.
— Метеоритный салют, — прошептала Кьяра. — Сказочно красиво, — она наслаждалась этим зрелищем, пока у неё не разболелись глаза. — Это так …, - приподнявшись на локте, она посмотрела на Ровера и запнулась, подбирая наиболее подходящее слово. — Поразительно до невообразимости! Я имею в виду не только этот небесный фейерверк, но и тебя тоже. Ты и вдруг эта твоя черта — пьянея от свободы любить окружающий мир. Почему в тебе столько несопоставимого, Скай Ровер? То пламя, то лёд. Но нежность, то жестокость. Я уже не удивлюсь, если ты вдруг расплачешься, умиляясь розовому карапузу, а через минуту с полнейшим хладнокровием раздавишь пушистого котёнка, нагадившего тебе на сапог.
— И такое может быть, — тихо рассмеялся Ровер, притянув к себе девушку. — Иди ко мне, зануда. … Другим людям сложно понять скворанина, — продолжил он, обнимая её, — Но за годы скитаний, вбирая в себя черты и знания различных рас, я, по-моему, стал кем-то без определяющей народности. Я знаю, я слишком многогранен, несносен, а иногда меня вообще невозможно понять, почему я поступаю так или иначе, но не всегда важно понять — достаточно лишь принять меня таким. Прими своё теперешнее таким, какое оно есть. Прими меня Колючка.