Бродяга
Шрифт:
– Что? Гудение? Слышу. И голова жутко болит, - ответила та. На лице её была гримаса боли.
"Надо выводить её. Тут, похоже, опаснее, чем наверху. Вернусь сам. Ничего не случиться. Зев наверняка уже подготовился".
– Идем наверх. Я вернусь, - крикнул он черепахе и, схватив Миру за руку, потащил её к выходу. Она, пошатываясь, семенила за ним.
Не задерживаясь, они быстро прошли круглый зал, и выбрались в первый с решётками. Мире стало лучше, и Лед неохотно отпустил её руку, когда она сделала попытку ее высвободить. Они ещё прибавили шагу. На ступенях вместо Зева их ждал Кит. Он держал новый
– Меня Зев назначил в охрану, - объяснил он и без того очевидное.
– Здесь есть где переодеться?
– спросил его Лед.
– Я же не голая под этой тряпкой!
– фыркнула Мира.
– И здесь переоденусь. Или у вас в деревне девушки из дому сами не выходят?
– ехидно спросила она Леда, снимая рваный плащ. Штаны и рубашка старателя сидели на ней мешковато, но Лед легко угадал под ними точёную фигурку девушки. Кит, посмеиваясь, наблюдал за ними обоими.
– Тут не моя деревня. И тем более не твоя, - вот ведь вредина, возмущённо думал Лед. О ней же беспокоюсь, а она ехидничает.
Переодевшись Мира обмотала лицо шарфом и накинула капюшон.
– Тебя одного хватит для охраны?
– скептически спросил Лед Кита.
– Там наверху ещё двоих Зев оставил. А ты не с нами?
– Мне надо вниз. Закончить дела. Зев что-то передавал?
– Сказал, что всё спокойно. Уложимся до темноты. Большинство спать легло перед походом уже. Лед, а тебе помощь не понадобится?
– Не знаю. Думаю, нет. Я быстро. С одной черепахой переговорю и загляну в парочку залов. Идите наверх. Из храма не уходите. Сюда постового поставьте на всякий случай. Для связи и вообще.
– Понял, - ответил Кит, а Лед уже спешил по ступенькам вниз.
* * *
Черепаха была на том же месте.
– Привет, это снова я. На чем мы с тобой остановились?
– Ты меня освободишь отсюда, - снова раздалось гудение.
– А что тебе мешает самому выбраться? Или самой? Кто ты? И что тут делаешь?
– Значит свободы мне не видать?
– Если это в моих силах, я освобожу тебя.
– Тогда спрашивай.
– Как тебя зовут? И ты мужского или женского рода?
– Имени у меня нет. Восемь сотен раз сменились времена наверху с тех пор, как я вылупился из кладки здесь, под землёй вместе с моими тремя братьями и сёстрами. Ни матери, ни отца я не знал и имени мне не дали. Нас разлучили сразу, как мы вылупились. Я чувствовал, как моих братьев и сестёр убивают. За триста лет никого не осталось. Я один сижу в этом подземелье пятьсот лет, после того как люди убили мою сестру. Я сам мужского рода. И не чувствую в пустыне сверху больше таких же как я. Наверное я последний из своего рода. Я сидел здесь и размышлял. А люди вокруг не знали, что со мной делать.
– Почему ты не выберешься из этой ямы? У меня сверху на панцире поглотитель магии. Этот магический артефакт при смещении поглощает магию. Если я шевелюсь, он пьёт мои жизненные силы. В молодости я пытался сбежать, но очень быстро слаб. Последний раз я триста лет копил силы, а потом попытался, взобравшись на стенки чаши, перевернуться, и раздавить подавляющий артефакт. Не успел и чуть не погиб. И вот двести лет я снова неподвижен, коплю силы и размышляю.
–
– Да.
– И какие планы у тебя дальше?
– Ты же хотел покататься.
– Я и сейчас не против.
– Если ты сможешь прокатиться на мне, я буду служить тебе.
– Ты же разумен. Мне кажется служить не для тебя. Давай лучше будем друзьями. Ты один и наверняка хочешь повидать мир. Столько размышлять в заточении. Я бы очень сильно захотел путешествовать. Я постараюсь защитить тебя, а ты будешь по возможности защищать тебя. Как тебе?
– Мне нравится. Но должен тебе сказать, что ты не сможешь на мне покататься. Тебе то и приблизиться ко мне будет сложно. Моё тело как магические кристаллы. Один такой питает подавитель на моём панцире. Только не такое хрупкое. Люди чувствуют боль рядом со мной на расстоянии полушага. А прикосновение приводит к потере сознания. Можно создать у меня на панцире сложную конструкцию, чтобы ты сидел, не касаясь меня.
– Я не чувствую боли от кристаллов. После первого же ожога у меня вырабатывается иммунитет. А раньше ты мне про боль не говорил, когда предлагал покататься.
– Кому же охота в рабство? Ты бы не смог на мне проехать и шага, а я бы не стал тебе служить.
– Рад, что ты изменил своё мнение. Не шевелись, я попробую снять подавитель. Ломать его, думаю подальше от тебя. Мало ли, какие ловушки в нём предусмотрены.
– Можешь не бояться и ломать. Я поглощаю любое магическое излучение. Это моя еда.
– Коллега, - хмыкнул Лед.
– Хотя я просто иммунен к магии, а не ем её.
"Надо быть осторожным. Мало ли что на уме у восьмисотлетней черепахи, которую держали в заточении люди и братьев которой они убили? Но и оставлять здесь его не правильно. Лучше уж пусть идёт на свободу. Хоть что-то в этой пустыне будет разумное. Главное не дать ему себя застать врасплох."
Лед начал спускаться по стенкам чаши. Мурашек он не чувствовал. Видимо, и правда, ожёг от панциря происходит только при близком контакте, а не как с кристаллами. Подойдя вплотную, Лед осторожно приблизил ладонь к черепахе. Легкие покалывания. Дотронувшись, Лед почувствовал небольшую дрожь в ладони. Лапы черепахи были втянуты внутрь панциря, и его высота была меньше, чем рост Леда. Встав на край, Лед Легко дотянулся до подавителя саблей. Сверху он выглядел, как часть черепахи. Сверкающий гигантский кристалл на верхушке панциря. Теперь было чётко видно, что предмет чужеродный. Резко рубанув клинком, Лед заставил рассыпаться ещё одно сокровище, ценой в пол королевского дворца. Черепаха, или точнее черепах не шевелился. Лед взобрался на панцирь и клинком сковырнул остатки подавителя. Они соскользнули вниз и закатились под панцирь.
– Всё, подавитель уничтожен. Мне, наверное, лучше выбраться из чаши, перед тем, как начнёшь пробовать освободиться.
– Да, так лучше, - прогудело в ответ.
– И было бы неплохо, чтобы ты придумал, как мне к тебе обращаться.
– Ты назвал меня большая черепаха. Мне нравится.
– Давай Черепаха? А то длинно выходит. Или лучше Чер.
– Хорошо. Мне так тоже нравится. Давай быстрее. Я восемьсот лет ждал, но теперь мне не терпится увидеть небо и песок, а не эти стены.