Бродяги Хроноленда
Шрифт:
– Трансформатор – ваших рук дело? Мачтовая антенна? – оживился Боря.
– А, это? Так это мелочи. Так, дела давно забытых лет.
– Так вы же… – начал было Борис, но Максим пнул его под столом.
– Что я? Вы обо мне слышали? Как интересно.
– Но как… – не унимался Боря. – Вы вообще-то мой кумир. Всегда равнялся на вас. Тоже люблю покумекать, тоже изобретаю. Так, по мелочи всё, конечно. А нам говорили, что вы… умерли.
– Ха, – засмеялся Никола, – и кто же перед вами, как думаете? Хотя… и давно я умер?
– Давно, лет пятьдесят назад.
Никола налил ещё, поднял стакан:
– Помянем. Не цокаемся.
Он выпил и заходил взад-вперёд по комнате.
– Говорите, умер. А ведь действительно, как это я не додумался, конечно, так
– Я не уверен, но во всех книгах, энциклопедиях написано.
– Так я что, не только умер, но ещё и известным стал?
– Похоже на то. Ваш портрет на деньгах сербских.
– Шутите? – Тесла метался, не зная, куда себя деть. – Я понял всё! Мозаика сложилась! Вы не местные? Откуда вы? Почему вы знаете обо мне, а другие понятия не имеют?
– Мы из годназада – Борис собрался с духом и выпалил: – Я изобрёл машину времени. Своими руками, свое головой. И мы прилетели сюда из прошлого. А теперь вернуться не можем – машину угнали.
– Не верю своим ушам! И она действительно работала?
– Как видите.
– Запатентовали?
– Да нет, не успел ещё.
– Зря. Я учёный-неудачник. Изобретаю, а у меня всё воруют. Я изобрёл электричество.
– Разве?
– И вы мне не верите. Электричество – моих рук дело. Лампочку тоже я придумал, и Ильича лампочку и Чижевского, радио, дистанционный пульт к телевизору, да и сам телевизор тоже. Изобрёл унитаз, макароны по-флотски, мыльные пузыри, памперсы, степлер, перочинный нож, шариковую ручку, рамку для фотографий, да и сам фотоаппарат тоже. Я даже «Анну Каренину» написал, а этот граф, будь он проклят, говорит: «Давай я у тебя блох половлю в рукописи, подредактирую». Ну, я и дал почитать. Через неделю уже в школьной программе была. Автор – Лев Толстой. Вот так всё у меня и похитили. Одни спёрли идею подстаканника, другие – рецепт коктейля. Третьи партитуру «Аиды». Слава, деньги, идеи – всё разворовали, растащили всякие гости. Приходят, типа самогон купить на свадьбу дочери, а потом рояли пропадают. Крестики-нолики, таблица Менделеева, кубик Рубика, кубизм, зубочистки, клизма, двигатель внутреннего сгорания, пирамидон и виагра – всё, всё придумал я. У меня производительность – десять изобретений в день. Вот пока я с вами разговаривал, я придумал карандаш, пишущий лазерными лучами. Поверьте, завтра же его кто-то запатентует. Это карма. Знаете, откуда здесь инопланетяне?
– Вы их тоже изобрели?
– Нет, я изобрёл гиперскоростной межгалактический портал. И представьте, они уже его используют и поганят мои пшеничные поля. Не пойму, как эти зелёные негодяи умыкнули мою идею.
Никола подозрительно посмотрел на гостей.
– Тоже небось, чертёжик какой утянули?
– Что вы, что вы… – замахали руками друзья. – Мы же не приходили, вы сам позвали.
– И то верно. Расслабьтесь, мне не жалко, пусть пользуются люди. А вот машина времени – это жесть! Я придумал телепорты, – Тесла показал на телефонную будку в углу. – В пространстве работает, а вот во времени – никак. Расскажете секрет? Я слышал, что в Нью-Сити выставлялась на выставке. Но, вроде бы, не завелась она.
– Ну, вы тут общайтесь, а я спать хочу, – сказал Максим и пристроился на тахте возле окна. Белк прыгнул ему на колени, свернувшись калачиком.
– Всё говорят, говорят, – ворчало животное, – зачем? Только воздух гоняют. Ведь, пока ты говоришь, ты не думаешь. Вы же всё время болтаете, вы так никогда не станете разумными.
– Достал, – рявкнул Максим, – закрой варежку и думай себе молча, а то скину на пол.
– Конечно, гуманными могут быть только разумные существа, а не такие одноклеточные, как вы. Молчу, молчу. Спокойной ночи.
– А у вас нет нормальной водки, а то от этой уже булькает всё внутри, а хмеля маловато. Я Хусейн, человек-бассейн, – похлопал себя по животу Боря.
– Сейчас поищем. Где-то же прятал, ага, вот! – Никола достал из большого пыльного сундука бутыль с сизым напитком. – Первачок.
– То, что надо! Я вот
– Всё очень просто, друг мой! – Никола встал и направился к шкафу, долго рылся, и вернулся с карандашом и листом бумаги. Вы мне дали недостающее звено, сказав, что я умер. Я всё понял. Наверное, понял. Вот смотрите.
Никола нарисовал что-то похожее на засохшее дерево.
– Что это? – Спросил Борис.
– Это схема, чтобы вам понятно было. Представьте что каждый час. Допустим, час. Я не знаю точного интервала времени, пусть будет час, мир раздваивается, или даже расстраивается. Не важно. Он делится, как амёба, на два одинаковых мира, которые живут дальше своей жизнью. Вроде бы эти два мира должны потом быть похожими, как близнецы, но малейшее различие в развитии в последствии вырастает в то, что через год между ними маловато общего. В одном – сытые будни, в другом – война, в одном процветание, в другом разруха. Один избалован погодой, а в другом сплошные катаклизмы. И всё из-за того, что кто-то сделал выбор, отличный от своего двойника в параллельном мире. Плюнул не туда, не там перешёл дорогу, сказал кому-то грубое слово, влюбился. Умножаем эти мелочи на количество жителей планеты и на количество объективных факторов, которых бесконечно много. Вот и получается, что параллельный мир через год совсем не узнать. Но это ещё не всё. Количество миров растёт в геометрической прогрессии. Их миллиарды, триллионы, несчётное количество. И все такие разные и в то же время похожие. Где-то так.
– Да, – Борис почесал подбородок. – И где они все помещаются, на одной планете?
– Ай, бросьте, что мы знаем о вселенной? Только то, что сами себе придумали. Мы даже не можем представить бесконечность. Не можем представить четвёртое измерение. То есть, математически доказать можем, а представить, увидеть в уме – никак.
– А я вам что говорил? – доносилось с тахты, на которой мирно спал Максим. – Да любой одуванчик может себе представить бесконечность. А что вы там пьёте? Плесните в блюдечко. Я вам расскажу об измерениях.
Никола поставил на пол тарелку и налил в неё самогон. Белк подбежал, отпил, выпучил глаза и рухнул на бок, подрагивая хвостом.
– Слава Богу, уснула. А то такая разговорчивая, – Борис поднял обмякшую животину и отнёс обратно к Максиму. – Так о чём мы?
– Так вот, – продолжил Никола, – Сегодня в одном измерении совсем не похоже на другие сегодня в другом. И меня, и вас, и этой белки существует миллионы копий. И моя копия из вашей реальности умерла полвека назад, а другая сидит перед вами. И, даже не так, нет, не так. Скорее всего, я законсервированная копия, а этот мир – парк развлечений, зоопарк, лунапарк, диснейленд. Нет! Хроноленд. Представьте, что динозавры эволюционировали и стали разумными…
Собеседники одновременно бросили взгляд на белка, но тот промолчал по причине полного алкогольного отруба.
– Динозавры стали профессорами. На всей планете. Из-за их размеров и силы, у них не было врагов, и у млекопитающих не осталось никаких шансов возглавить хит-парад разумных существ. И вот, такой вариант событий зафиксирован, вырван из контекста и отправлен в вольер хроноленда. Аналогично – Чингиз-хан или Гай Юлий или Мао Цзедун, фашисты, коммунисты или феминистки-амазонки захватил весь мир. Такие варианты событий тоже были перенесены сюда, только в миниатюре, в локальном виде. Для них тоже есть своя полочка и своя табличка. Я попал сюда после того, как молния сожгла мою лабораторию, у меня волосы стояли колом и светились, на обуви расплавилась подошва, пуговицы отлетели. Из меня ещё три дня сыпали искры. И я оказался здесь. А тот, который умер, остался там, прославился, устроил свою жизнь, сделал массу открытий, успел запатентовать, разбогатеть. Эх, везёт же некоторым.