Бродяги Хроноленда
Шрифт:
– Но убивал-то ты, свинья, в основном молоденьких девушек.
– Да! Но это совсем другое, это не имеет отношения…Я убивал их просто потому, что мне это нравилось. При чём тут это?
– Мужик, ты меня совсем запутал. Спасибо за орешки.
– Подожди, не нужно! Я же покаялся!
– Я похож на священника?
– Нет, но всё равно, отпусти меня! Я больше не буду. Честное слово! Честное пионерское! Ты же был пионером? Взвейтесь кострами, синие ночи! – зачем-то запел он. – Пожалуйста!
– Может, я похож на человека, которого волнуют твои проблемы? Поздняк метаться. – Мэнсон вогнал крюк в живот
Второй удар был в голову. Череп треснул. Протез застрял, и Чарли, чертыхаясь, свалил тушу на пол, упёрся ногой в голову и только так смог освободить крюк.
Из дырки в голове выскочило странное насекомое, похожее на сороконожку, молниеносно бросилось к Мэнсону, заползло под штанину, и вгрызлось в полоть, пока совсем не исчезло в теле Чарли. Это было совсем не больно. Это было восхитительно!
Чарли взял ещё горсть орешков, надел парик, нацепил нос, и тут заметил на столе билет на концерт. На концерт своего тёзки. Судя по фото певца, ни один психопат не упустит момент попасть на его шоу. Чарли сунул билет в карман. Там мы с вами и встретимся.
Мир, полный мужчин, оказался не таким уж и страшным. На амазонок особо никто внимания не обращал. Несколько взглядов вслед, одно предложение прокатиться на автомобиле и вежливая просьба прикурить – вот и все контакты с мужчинами. Рииль расслабилась, ей даже понравилось рассматривать самцов. Они были совсем не такими, как в Амазии. Никто не опускал взгляд, никто не кланялся раболепно, никто не выглядел затравленным. Но и женщин никто не унижал, не домогался и не обращался с ними, как с рабынями. Наоборот, всё выглядело довольно мило. Мужчины в большинстве своём вели себя галантно и мягко с женщинами, и те отвечали им тем же.
Лита вспомнила, что ей рассказывал Максим, и ей хотелось испытать на себе такие отношения. У Рииль тоже прошла та ярость, которой она пыталась защитить себя от чужого враждебного мира.
Девушки гуляли по городу с широко раскрытыми глазами провинциалок. Небоскрёбы, уходящие в облака, вызывали головокружение, потоки машин создавали ощущение, что город – один большой организм, по венам которого постоянно движется поток гудящей, сигналящей и воняющей бензином крови. Витрины магазинов приковывали взгляд. Девушки невольно останавливались и рассматривали манекены в шикарных нарядах.
Но и о цели своей девушки не забыли. Лита несколько раз бросалась за кем-то, её казалось, что это Максим, но каждый раз ошибалась. Рииль тоже шарила взглядом по лицам, в надежде увидеть Мэнсона или хотя бы того румяного паренька. Паренёк её особо не волновал, а вот убийца Зоры не выходил из головы. И двигало ею смутное непонятное желание, нет, не мести, она давно уже простила ему убийство подруги. Просто хотелось увидеть его, заглянуть в глаза и увидеть там ответы на вопросы, которые она боялась задавать даже самой себе.
Была надежда, что она увидит его на концерте. Странно, он совсем не похож на певца, тем более, на такую звезду.
Девушки дошли до стадиона. Вокруг уже топталась молодёжь с крашенными в радикальные цвета волосами, в чёрных футболками и с грустными, пытающимися продемонстрировать вселенскую мудрость и скорбь, лицами. Девушки пробрались
– Я сейчас достану нам билеты, – Рииль вытащила нож, и, прикрыв его рукой, направилась к компании молодых ребят, пьющих пиво. Лита догнала её и повисла на руке.
– Прекрати, немедленно, – зашептала она на ухо подруге, – посмотри, сколько вокруг людей. Нас четвертуют прямо здесь и сейчас. Убери нож, дура, я достану тебе билеты. Не знаю, как, но на концерт мы попадём. Или я сейчас брошу тебя и уйду, я не хочу, чтобы меня порвала толпа.
– Хорошо, хорошо, – Рииль спрятала нож.
– До концерта ещё уйма времени, что у нас осталось из денег?
Машину они продали за три сотни тугриков прямо на перекрёстке, так что денег было полно.
– Давай найдём ресторанчик. Я никогда не была в ресторане, – сказала Лита.
– Я даже не знаю, что это такое.
– Тем более. Девушка, – схватила она за рукав проходящую мимо барышню, – не подскажете, где здесь можно вкусно и дорого поесть?
– В «Готем баре». Здесь недалеко, два квартала. Вон туда вам, а на светофоре свернёте налево. Мимо не пройдёте.
До концерта времени было ещё уйма. Бродяги – Максим, Боря, Фриц и белк бесцельно шлялись по улицам, рассматривая местные достопримечательности. Город был красивый, но, в тоже время какой-то беспокоящий, что-то в нём нарушало гармонию восприятия. То на витрине дорогого магазина висела бумажка, на которой фломастером корявым почерком нацарапано «Акция!!! Штаны – скидка 50 %!». То старушки на скамейке ругались, что пенсия у них мизерная. То на стене написали слово из трёх букв, и ещё и рядом нарисовали это слово. Всё вокруг кричало – наши в городе! Поэтому друзья не терялись и чувствовали себя как дома. Если что – тылы прикрыты, останется только крикнуть – наших бьют.
– «Готэм бар» – прочитал вывеску Боря, – а давайте зайдём, пивка попьём. Всегда нравилось слово «готэм», а что оно означает, так и не узнал.
Никто не возразил, и они зашли в бар. К ним тут же подбежал официант, замахал руками и почему-то попытался вытолкать Фрица, у которого на плече сидел белк. Официанта сменил более уравновешенный менеджер, который извинился и сказал:
– Господа, мне очень неловко, но у нас вход с животными запрещён, – и очень красноречиво посмотрел на белка.
Зверёк, возмущённо ощетинился, поднял трубой хвост и заорал:
– Ах, ты свинья! Шовинист! С животными, говоришь, нельзя? Ах ты, морда нацистская! Ты нацист? Фашист? Расист? Я сейчас позвоню в Гринпис, и мы отсудим у вашего сраного бара все запасы арахиса! Ишь, ты посмотри на него! В лес, значит, с людьми можно? Приедут, нагадят, окурков и бутылок набросают, костров нажгут, цветочки из Красной книги повытаптывают – так это пожалуйста, да? А накормить истощённую длительными переездами и отравленную выхлопными газами животинку – это нельзя? Да, конечно, это только «разумные» существа могут. Всегда найдут, кого в бар не пускать – сначала негров, потом евреев, потом женщинам голосовать нельзя, потом давай коммунистов травить, потом декабристов. Теперь вот до белок добрались! Граждане! Соотечественники! Что ж это творится? С этого и начинался Третий рейх! Сначала белок в пивные не пускали, потом скамейки в жёлтый цвет красить начали. Караул!