Бродяги ночи. Наследие Богов
Шрифт:
При смехе его глаза вспыхивали игривыми искорками, а борода не могла скрыть ямочки на щеках. У славян образ Велеса сближался с культом медведя как «хозяина» животных. И этот видный мужчина, действительно, напоминал величественного лесного зверя. Одновременно грозный и очаровательный.
Покровительствовал, однако, этот Бог не только животному и природному миру,
– Гостям мы всегда рады! – улыбнулась хозяйка, – В прошлой жизни часто они ко мне захаживали.
В подсознании Алисы вдруг сверкнул уголек узнавания, словно слова женщины что-то всколыхнули в ее памяти. Ей вдруг вспомнились детские сказки и посетила неожиданная догадка.
– У вас такое необычное имя, – осторожно сказала девушка.
– Сейчас да, его непривычно слышать, – согласилась Ягиня, – но вы привыкли к другой его форме.
– Яга? – спросила Алиса, и женщина кивнула.
– Что?! – поразился Чипсик, – В смысле Баба Яга?
– Та, что ела детей? – испугалась Регина.
Велес и Ягиня рассмеялись, даже Богдан не удержался от улыбки. Только ребята сидели шокированные, и их лица плохо скрывали смятение и взволнованность.
– Какого только бреда не выдумали, – отсмеявшись, сказала Ягиня, – это уж новые проповедники ужастики сочиняли, чтобы всех демонизировать.
– А как было на самом деле? Расскажите, нам очень интересно, – попросила Алиса.
– Я была обычной травницей. Отец мой, Прокофий, обладал даром целительства и меня кое-чему научил. Когда выросла, начала принимать в своем доме людей, от болезней лечила. Работу исполняла добросовестно. Мне нравилось помогать, иногда даже особых обрядов не требовалось, достаточно было поддержать словом человека или выслушать. Трудолюбие мое оценила Богиня судьбы Мокошь. Нитями она связывала каждого человека с его добрыми и злыми деяниями. В зависимости от того, сколько в плетении тьмы, а сколько света, Мокошь решала его судьбу. Она стояла на пороге между миром живых
Как завороженные, гости слушали повествование Ягини. Они привыкли к ее образу из сказок – злобной уродливый старухи и никогда не задумывались, что реальная подоплека могла так разительно отличаться.
– И детям я никакого зла не желала, – с толикой старой обиды добавила женщина, – когда еще знахаркой была, часто проводила ритуал «перепекания судьбы ребенка», если рождался хиленьким. Требовалось обмазать тело младенца тестом, уложить на лопату и трижды отправить в теплую печь, в которой, конечно же, нет огня. Врачевание раньше иным было, обрядовым, отражало народное мышление.
– А избушка на курьих ножках тоже выдумка? – поинтересовалась Регина.
– Дом мой на пнях стоял, внизу корни оставляли для устойчивости. С виду, действительно, куриные ножки напоминало. А метод рабочий был, так не происходило гниение дерева, да и от диких животных оберегало.
Истории Ягини, переворачивающие мир новоприбывших с ног на голову, не удивляли Богдана. Он жил в древние времена, и в эпоху перестройки, а затем забвения, поэтому быстро заскучал. Встретившись глазами с Велесом, молодой человек кивнул в сторону выхода. Никто не заметил их уход, слишком увлекательны оказались рассказы хозяйки хижины.
Устроившись в зале, старые знакомые начали приглушенную беседу. Велес разлил по стаканам красный напиток и один сосуд протянул Богдану.
– Вишняк? – спросил волколак.
– Узнал, – довольно улыбнулся Велес, – собственного производства.
Мужчина гордился домашним алкогольным производством. Он создавал напитки, что ушли в старину, но так нравились ему в прошлом. Вишняк – смесь из вишни и меда, настаивающийся в деревянной бочке. Березовица из березового сока. Полугар, или как его еще называли, «хлебное вино». Ол – прародитель пива, в его составе важными ингредиентами были травы вроде полыни или хмеля.
Конец ознакомительного фрагмента.