Броненосцы Петра Великого -ч.3 Петербург
Шрифт:
Сбегал по лестнице через две ступени, вокруг клацали по камням пули, высекая крошку или погружаясь с чавканьем в землю. На бастионе уже умер. Второй раз умереть нельзя.
Солдаты, давшие залп, как-то полубоком, отбегали назад. Мы бежали быстрее. Во дворе казарм одиночно застучали Дары, вбивая гвозди в домовину гарнизона. Нас еще багинетным ударом остановить попытались! Ворвались в казарму, на спинах отступающих, закидав эти самые спины минами.
Сел на ступени крыльца, совершенно безбашенно повернувшись спиной к проему двери. Паранойя молчала, находясь в глубоком обмороке. Хорошо-то как, без нее. Кто тут собрался
Вокруг бегали морпехи, звучали выстрелы, рявкали мины и картечницы. Ко мне близко никто не подходил, огибая ступени крыльца, как зачумленные. Грустно улыбнулся, оглядывая перепаханный войной двор, дымы, поднимающиеся над крепостью, тела солдат … хочу пристрелить барона. Просто пристрелить. Без зла в сердце.
Поднялся, оглядываясь. Где тут может быть штаб? За плечом вырос охранник, а второе плечо осиротело. Выщелкнул барабаны. Пустые. Надо же, не заметил. Остановил выбегающего из казармы морпеха, заглянул к нему в подсумок. Мдя… Значит поделимся по братски, один ему один мне. А картечи нет совсем. Плохо. Поймал второго морпеха. Теперь порядок. Так, где тут штаб?
Обходили казарму по солнцу. Военных не переделать, казармы вокруг плаца, штаб окнами выходит на него же. Или ничего не понимаю в армии. Перестрелка затихала.
Вышел из-за угла дома, окидывая прищуренным взглядом площадь, где раньше красовались стройные шеренги солдат. И теперь солдат на ней много… перечеркнутых гордостью командования. Солдаты и воронки, поступь войны. Где этот генерал?
Со спины подбежал морпех, перейдя, судя по звукам, на строевой шаг. Повернулся к нему, руку в ответном приветствии не вскинул. Перебарщивает капрал, с оружием честь не отдается. Кивнул в ответ.
— Адмирал, гарнизон сдается! На штабе флаг вывесили!
Окинул площадь еще одним взглядом. Никаких флагов.
— Где?
Морпех правильно понял вопрос, указав рукой себе за спину, в район восточного бастиона
— Там. Дозвольте проводить?!
Ни черта не понимаю в армии. Куда лезу?
— Ненужно. Посылайте переговорщика. Пусть передает — у гарнизона полчаса, чтоб построить всех выживших на этой площади.
Показал себе за спину
— Всех, кого не будет тут через полчаса — считать затаившимся врагом и убивать на месте. Экипажи птиц пустить на зачистку всех помещений, экипажам Гонца конвоировать пленных на площадь. Вопросы?
Капрал вновь козырнул, браво гаркнув, что вопросов нет. Неуместно его бравость смотрелась на этом поле смерти. Поморщился, отпуская морпеха.
Охлопал карманы, вытащил треснувший футляр трубки. Табаку хана. Засунул футляр обратно, осматривая, что осталось от моей формы. Буду считать, что она теперь просто камуфлированная. Присмотрел себе местечко у поленницы, сложенной под солнечной стеной казармы. Полчаса.
Хуже нет — ждать. И курева нет. Начало знобить, даже, несмотря на пригревающее солнце. На площадь стягивались свеи, собираясь толпой, даже отдаленно не напоминающей строй. Рядом с ними начала собираться толпа морпехов. Нас минимум в два раза меньше. Похоже, гарнизон
Подозвал капралов, поинтересовался, как они со свеями общались. Велел звать ко мне морпеха, послужившего толмачом, и строить экипажи.
С новым толмачом подошел к коменданту. Жив, зараза.
— Барон, постройте своих людей.
Постукивал пальцами по цевью висящего на боку Дара, пока свеи занимали подобие строя. Генерал, понятное дело, мне докладывать не стал об окончании перестроений. Выждал еще немного, чтоб установилась тишина.
— Солдаты. Два часа назад ваш командующий получил ультиматум — или почетная сдача крепости или уничтожение ее гарнизона.
Подождал перевода. Толмач сбивался и подбирал слова. Все равно молодец — рядовой и то языки знает лучше адмирала. То, что перевод до всех дошел, становилось понятно по углубившейся тишине.
— Генерал Штакельберг крепость не сдал, пролив кровь моих и своих солдат. Этому пощады быть не может.
Перевод звучал над площадью как приговор. Когда толмач замолк, сделал два шага вперед, становясь на свободную от людей линию, между мной и бароном, вскинул Дар и, не задумываясь, разрядил картечницу, исключающую даже мысль о выживании коменданта. В душе ничего не шевельнулось. Даже злость прошла. Эхо выстрела металось внутри крепости.
— Выжившие солдаты будут отпущены в Ригу. Но гарнизон должен быть уничтожен.
По окончании перевода, указал под ноги.
— Кладите сюда штандарты и прапоры гарнизона.
Для убедительности, поведя Даром. За спиной зашевелились морпехи.
Давил угрюмым взглядом первого знаменосца, колеблющегося, между жизнью и гордостью. Пауза затягивалась. Повторил спокойно, перезаряжая картечницу.
— Гарнизон будет уничтожен, так, или иначе…
Не выдержал знаменосец ближе к концу строя, сложивший прапор. Пронесло. Начавшийся процесс имеет характер лавины. Бросил через плечо ближайшему капралу
— Открыть ворота в гавань.
Устал. Последний штрих и плюну на все. Кивнул толмачу, чтоб переводил.
— Солдаты, идите в Ригу. Город осадил государь мой, но вас пропустят. Письмо вам справлю. И второе письмо для коменданта Риги. Коли хотите, чтоб братья ваши по оружию, не легли в Риге так же, как тут — дойдите до коменданта. Всем обскажите. Коли Ригу сдадут государю моему, Петру Алексеевичу, выживут многие. Ежли нет — не выживет никто. Живые будут навсегда уведены в Московию. Нет чести — гордость свою тешить, когда за спиной горожане с плачущими детьми стоят.
Даже мои морпехи притихли, пока толмач пробивался через перевод. Забрал планшетку у капрала, обнаружил в ней единственный листок, со списочным составом капральства. Ладно, будут письма с необычным оформлением. Продолжил мысль.
— Крепость своевали три корабля и две сотни наших солдат. Запомните это крепко. Не более и не менее. Две сотни, супротив всей крепости. У Риги встанут десятки кораблей и сорок тысяч солдат. Смерть нависла мечом над Ригой. Два дня у вас, чтоб отвести эту смерть. Коли за два дня Рига переговорщиков к государю моему не пришлет, судьба ее будет решена. Сказывал раньше, скажу и еще раз. Предложение о капитуляции будет только один раз. Другого, не будет!