Броненосцы победы. Топи их всех!
Шрифт:
Было ясно, что скорее всего, боя завтра не избежать. По всей эскадре был отдан приказ "Переодеться в чистое". И ни у кого сомнений не осталось – завтра бой.
По давней традиции перед боем русские готовились предстать перед Всевышним при полном параде. А крови на своей одежде можно будет не стесняться. Кровь – не грязь. Тем более кровь пролитая в бою за Родину.
Хотя, наверное, эта традиция имела не столько мистические, сколько сугубо рациональные корни: при ранении в рану попадает и ткань от одежды и от нижнего белья в первую очередь. Понятно, что чем меньше грязи будет на этой ткани, тем больше шансов выжить у раненого.
На востоке небо уже окрасилось в багровый цвет, блеснула
— Почти наверняка какие-нибудь гражданские пароходы. В который уже раз, — подумал японский каперанг, но приказал взять курс на дым. Во всяком случае это не болтаться по ровному полотну океана.
Через двадцать минут, при сближении, "Синано-Мару" тоже был обнаружен. От русской эскадры (а это была именно она) отделился "Жемчуг" и понёсся навстречу неизвестному пароходу, чтобы разобраться, с кем это русские повстречались.
Опознав скоростной крейсер, Нарикава приказал немедленно разворачиваться и уходить полным ходом. "Синано – Мару" тут же начал передачу в эфир об обнаружении противника. Несмотря на то, что на "Жемчуге" быстро разобрались в ситуации и стали глушить передачу радиостанции японца тот успел передать главное: "Русские входят в устье восточной части Цусимского пролива".
Нарикава прекрасно понимал, что спасти его корабль может только чудо, "Жемчуг" обязательно нагонит его в самое ближайшее время, но главное "Синано-Мару" сделал, он обнаружил русскую эскадру и адмирал теперь знает, где неприятель.
Когда японский командир увидел, что в погоню за ним устремились ещё и "Олег" с "Богатырём", то даже на чудо надежд не осталось. Но он выполнил свой долг, умирать ему было не страшно.
Капитан второго ранга Левицкий, командир "Жемчуга", не торопился сближаться с японцем. С кормы "Синано-Мару" на огонь его стодвадцатимиллиметровок отвечало шестидюймовое орудие. Если слишком сблизиться – может и бронепалубу пробить, а рисковать ради такой калоши своим крейсером, одним из двух лучших ходоков на всём океане было неразумно. Тем более ещё два значительно более сильных товарища спешили на помощь. Пока по японскому кораблю грохотали четыре пушки и трижды уже он был поражён снарядами. На юте разгорался пожар, но кормовая шестидюймовка продолжала стрелять. Хотя дистанция была относительно невелика попаданий русские пока не получили, что и неудивительно – на вспомогательные крейсера назначали самых малоопытных и неумелых комендоров. Лучшие служили на броненосных кораблях, на бронепалубных крейсерах – похуже, ну а на вспомогательных судах экипажи комплектовались по принципу "На тебе боже, что нам не гоже".
Однако одно попадание в русский крейсер всё-таки состоялось: снаряд разворотил вентиляционную трубу и изрешетил осколками шлюпку. Четыре матроса были ранены.
"Жемчуг" ответил ещё двумя попаданиями и у корабля Нарикавы стал резко падать ход. К тому же подошедшие "Олег" и "Богатыть" тоже включились в бой, рядом с бортом "Синано-Мару" один за другим вырастали султаны всплесков от падения их шестидюймовых снарядов, последовали ещё несколько попаданий, одно из которых пришлось в котельное отделение не защищённое никакой бронёй. Японец сильно запарил и практически остановился. Уже не имея никаких шансов на спасение Нарикава пытался развернуть свой корабль, чтобы
Наверное это было уже излишним, "Синано-Мару" и так начинал тонуть, но русским очень хотелось довести дело до конца, до решительной победы, своими глазами увидеть как тонет враг. Минного взрыва японец конечно не пережил. Он начал быстро погружаться кормой и скоро море сомкнулось над его форштевнем.
Когда "Жемчуг" приблизился к месту гибели японского корабля на поверхности моря виднелось ещё несколько десятков голов. Все собственные спасательные суда японца были разбиты при обстреле. Русский крейсер спустил три шлюпки и приступил к спасательным работам. Но возникли неожиданные проблемы: многие японцы отказывались подниматься на борт и с проклятиями отплывали от русских. Удалось поднять из воды шестнадцать человек. Ни одного офицера среди них не было.
К вечеру немецкий пароход обнаружил в море ещё несколько моряков погибшего вспомогательного крейсера державшихся на обломках из которых они соорудили подобие плота, но тем не менее двое из них всё-таки умерли от переохлаждения уже после того, как были подняты на борт.
В Мозампо ещё на излёте прошлого дня пришло радио "Садо-Мару", что в направлении Цусимского пролива, в ста милях южнее, движутся дымы. Однако его командир, капитан первого ранга Камая понимал, что не успевает до темноты установить надёжный контакт. Но сигнал главным силам отправить было необходимо. И его установка беспроволочного телеграфа немедленно взорвала эфир торопливой морзянкой.
Рожественский узнав об этом запретил перебивать передачу искрой, понимая, что точной информации в сообщении быть не может, а начав глушить японское сообщение он обнаружит себя однозначно.
Получив это известие адмирал Т'oго приказал привести флот в получасовую готовность и ждал известий следующим утром. Прекрасно понимая, что ночью никаких важных известий не поступит командам было приказано отдыхать.
Адмирал проснулся ещё затемно и с нетерпением ожидал известий от своих вспомогательных крейсеров, которым ещё ночью приказал стягиваться к устьям проливов.
Теперь же, получив радио Нарикавы адмирал Т'oго не раздумывал ни минуты. На все возможные ситуации у него были разработаны приблизительные планы действий. В данном случае было совершенно очевидно, что перехватить русских в проливе он не успевает, только на выходе из него. Корабли стояли в Мозампо в получасовой готовности, но доложили о возможности выбирать якоря ещё раньше. К выходу из пролива немедленно устремился крейсерский отряд адмирала Дева, а за ним и прочие крейсера. Тронулись и основные силы. Идя почти полным ходом можно было за несколько часов достичь северного выхода из пролива и под завесой из крейсеров "спускаться" навстречу Рожественскому.
Оставалось достаточно светлого времени суток, чтобы попытаться нанести серьёзные повреждения русским, а может и утопить несколько их кораблей. У японского командующего был план, с помощью которого это казалось осуществимым.
Главные силы русского флота вошли в Цусимский пролив двумя колоннами: правую, состоящую только из новых броненосцев, возглавлял "Князь Суворов" под флагом Рожественского, за ним держали в кильватер "Император Александр III", "Орёл", "Бородино","Ретвизан" под флагом Вирена, "Ослябя", "Победа" и "Пересвет". Левую колонну контр-адмирал Фелькерзам на "Полтаве" вел параллельно основной на расстоянии шести кабельтовых. Эта колонна шла чуть подотстав, так'uм образом, что "Полтава" находилась на траверзе "Пересвета". Далее следовал отряд пожилых кораблей: броненосцы "Сисой Великий", "Наварин", и броненосные крейсера "Адмирал Нахимов" и "Дмитрий Донской". За ними – новые броненосные крейсера Иессена "Россия", "Громобой" и "Баян".