Бронепоезд. Огненный рейд
Шрифт:
Беженцы были остановлены. Нападение интродуктов отбито.
Глава 3
— Ну и какого ты уперся? Почему не стрелял, когда было приказано стрелять? — Подполковник Кабаев, возглавлявший оборону Восточного сектора, смотрел на Егора тяжелым немигающим взглядом больших, чуть навыкате, выцветших глаз.
Нездоровое одутловатое лицо подполковника было похоже на лицо утопленника.
Егор глаз не отвел. В просторном кабинете с окнами, забранными решеткой (на всякий случай: иногда через
— Гус, я ведь тебя давно знаю…
Это была истинная правда. Еще до начала всех этих катаклизмов Егор служил под началом Кабаева. Да и позже неоднократно отличался при отражении атак тварей, удостаиваясь личной похвалы подполковника.
— И я хочу помочь.
Наверное, это тоже было правдой.
Но Егор молчал. Кабаев вздохнул:
— В чем дело, Гус? Все стреляли. Ты — нет.
— В контракте, который я подписывал, нет такого пункта, чтобы расстреливать беженцев, не проявляющих агрессии и не представляющих угрозы, — отчеканил Егор.
— Но в контракте имеется пункт о беспрекословном подчинении командиру.
— «Во всем, что касается обороны города от интродуктов», — процитировал Егор упомянутый параграф.
Кабаев неодобрительно покачал головой.
— Согласен, форма контракта несколько… хм… устарела, скажем так. Но в конце концов, не в бумажке же дело. Ты взрослый и, как мне до сих пор казалось, разумный человек. Ты должен понимать, Гус есть определенные правила, по которым всем нам теперь приходится играть. Либо ты следуешь этим правилам, либо выходишь из игры. А выход здесь один. За Кольцо. Все ясно?
— Нет. — Егор упрямо выставил подбородок. — Не все. По людям палить зачем? Нас поставили оборонять Кольцо от тварей.
— Раз поступил приказ, значит, так надо было. По людям надо было. И иначе было нельзя.
— До прошлой ночи обходились без этого.
— А больше вот не обходимся. — Кабаев покачал головой. Вздохнул: — И у нас теперь тоже не обходится.
— В каком смысле «и у нас тоже»? — не понял Егор.
— На южном и северо-восточном участках уже расстреливали беженцев. И на западном было пару раз.
— Расстреливали? — Егор удивленно поднял голову.
Стреляли на Кольце часто. Только до сих пор он думал, что стрельба велась исключительно по тварям-интродуктам. Выходит, ошибался.
— Расстреливали-расстреливали, — заверил его подполковник. — Только это… ммм… не афишировалось, в общем.
Ну да, это не та работа, которой стоит гордиться.
— До сих пор наш сектор был относительно благополучным, — продолжал Кабаев. — Но когда беженцы прут отовсюду, нельзя все время оставаться чистенькими.
— По Рязанке шли в основном женщины и дети.
— И что? Женщины, дети, старики, больные, калечные и умирающие приходят к Кольцу почти каждый день.
— В последнее время реже, — возразил
— Это неважно. У нас и так не хватает ресурсов, а что будет, если пускать за Стенку всех страждущих? Чем прикажешь кормить эту прорву народа, где ее размещать, как защищать? Сейчас такие времена, что приходится контролировать количество ртов. И соотносить их с качеством всего остального, что к этим ртам прилагается. Мозги, руки, навыки, умения…
— Понятно. Оптимизация населения…
— Да, оптимизация! Или, если хочешь — естественный отбор.
— Не-е-ет, товарищ подполковник, — криво улыбнулся Егор. — Никакой он не естественный. Искусственный.
— Да по хрену! — взорвался Кабаев. — Москва — не богадельня! Чтобы хоть кто-то выжил здесь, в Кольце, остальных нужно оставить за Кольцом.
— Кто-то? — Егор снова усмехнулся. — Почему бы не сказать прямо: выживает только тот, кому посчастливилось получить штампик со столичной регистрацией, пережить чистку и доказать свою полезность этому самому Кольцу? Почему хотя бы теперь-то не признать, что мкадовское Кольцо — это спасательный круг для избранных?
— Послушай, Гус. — Кабаев смотрел уже не на него, а куда-то в зарешеченное окошко. — Кольцо защищает нас. Вернее, мы сами защищаемся, благодаря ему, от внешнего мира. Весьма, заметь, враждебно к нам настроенного. Когда к Стенке подваливают твари — мы отбиваемся от них. Когда беженцы из провинции рвут проволочные заграждения и пытаются влезть в чужой рай, который строился не для них, мы тоже вынуждены защищать наш благополучный мирок.
Благополучный? Насколько он вообще благополучен, если приходится делить людей на тех, кто достоин жить в Кольце, и тех, у кого такого права нет? И если тот, кто достоин сегодня, завтра может запросто вылететь за Стенку как пробка из бутылки.
Егор вздохнул:
— Беженцы все равно не перелезли бы через Стенку. Так зачем их было расстреливать?
— А если бы перелезли? — Кабаев пожал плечами. — Ну, вдруг?
Егор промолчал. Он такого «вдруга» попросту не мог себе представить.
— В конце концов, все зависит от самих беженцев, — продолжал Кабаев. — Если они понимают, что им здесь нет места, и тихо отваливают восвояси, никто стрелять в них не станет. Нам ведь тоже надо экономить боеприпасы.
— Ну да, мы просто отгоняем людей от Кольца, чтобы потом их сожрали твари.
Кабаев усмехнулся:
— Так о чем мы тогда вообще спорим, Гус? Какая разница — сожрет провинциала тварь или свалит твоя пуля под Стенкой?
— Для провинциала — никакой. Разница есть для того, кто стреляет. Или не стреляет.
— Ну, раз уж ты такой принципиальный, — подполковник зло тряхнул головой, — выпустил бы пару очередей в воздух — и все дела.
— Боеприпасы экономить надо, — буркнул Егор.
Да и глазастый Клюв все равно понял бы, куда целит сосед: по живым мишеням или поверх голов. К тому же пришлось бы не только стрелять самому, но и давать соответствующую команду всему отделению.