Бронепоезд. Огненный рейд
Шрифт:
«Жвачный» вскользь глянул на пропуск и, не найдя в нем ничего интересного, с унылым, даже разочарованным каким-то видом вернул бумажку Егору. Открыл паспорт.
Первым делом сверил вклеенное фото с оригиналом, потом развернул регистрационные страницы. И от изумления чуть не проглотил резинку.
— Оба-на! Секторский! — почти с восторгом сообщил он напарникам. — Отсюда, с Восточного! Аннулированный, мля!
Затем снова повернулся к Егору:
— Сегодня, что ли, прописку закрыли? В Форпост на Рабочую визу переводят, да?
Дурацкие
Милиционер покачал головой:
— Ну ты попа-а-ал, братан!
Сочувствие? Ага, держи карман шире! В голосе мента слышалось одно лишь неприкрытое злорадство. Как же! Прописанный опустился на ступень ниже и стал теперь вровень с патрульными… Даже нет, какой там вровень! Форпостовская виза — это не столичная виза.
— Че натворил-то, а? — Через плечо «жвачного» в паспорт уже заглядывал второй патрульный — низенький и пухлый.
Третий — худощавый верзила — с глуповатой улыбкой молча пялился на Егора.
— Ничего не натворил, — буркнул Егор.
Докладываться стервятникам о том, что их не касается, он не собирался. Не обязан. Да и не чувствовал он себя «натворившим». Даже после разговора с Кабаевым. Ну то есть вообще не чувствовал. Ни малейшей вины за собой не ощущал. Только обиду. Которая, между прочим, уже переносилась и на этих ментов тоже.
— Совсем-совсем ниче? — хитро прищурился недомерок в форме. — Не гонишь?
— Просто перевожусь. На новое место службы.
— Ага, «просто», — гоготнул «жвачный». Поперхнулся. Отхаркнулся. Снова принялся гонять резинку во рту. — Просто так из Кольца в форпостовскую дыру не уходят.
Егору снова захотелось вбить жвачку ему в глотку. Поглубже. Так поглубже, чтоб из задницы вылезла.
— Слышь, а че, правда, говорят, вы ночью по провинциалам шмаляли? — неожиданно сменил тему чекающий коротышка.
— Я не шмалял, — ответил Егор.
— Да ладно тебе, братело. — «Жвачный» по-панибратски хлопнул его по плечу. — Наши парни на бэтээрах сегодня все утро похоронно-санитарную команду прикрывали у вас на Рязанке. Похоронцы трупы со МКАД растаскивали. Те, что твари сожрать не успели. Рассказывают, вы там уйму беженцев положили.
— И правильно, — снисходительно одобрил коротыш. — Так им, сукам, и надо. Че в столицу-то без визы лезть?
— Не-е, неправильно это, — неожиданно возразил «жвачный».
Егор удивленно посмотрел на него. Не похож был вообще-то этот мент на великого гуманиста.
— Фигня какая-то получается, если не тварей, а провинциалов отстреливать начинают, — продолжал патрульный с жвачкой.
— А че фигня-то? — вытаращил глаза коротышка. Тоже, видать, удивился.
Да и третий — молчаливый — мент озадаченно пялился на «жвачного».
— А то, что боеприпасов не напасешься, — обосновал свою позицию тот. — У нас вон уже дежурный табель урезали на полрожка.
— А-а-а, — протянул коротышка. — Ну, вообще да. Че-то жирно
Коротыш повернулся к Егору.
Егор ничего не ответил. Молча взял паспорт из рук «жвачного».
— Э-э-э, ты че?! — выпятил грудь коротыш.
— Документы в порядке? — хмуро спросил Егор, даже не взглянув на него. Не этот недомерок был главным в патруле.
— Ну, в порядке, — нехотя признал «жвачный».
— Виза не просрочена?
— Ну, не просрочена.
— Пропуск есть?
— Ну, есть.
— Ну и до свидания.
Он повернулся. Пошел.
— Че, борзой, да? — бросил в спину коротыш. Впрочем, уже не так задиристо.
— Ладно, хрен с ним, пусть топает, — осадил напарника жвачный. — В Форпостах долго не живут. Сам подохнет.
Третий патрульный так и не произнес ни слова.
…Егор шел вдоль Стенки, осматривая мощную систему укреплений столичного Кольца. Когда еще доведется вот так спокойно прогуляться и полюбоваться ею с тыла. И доведется ли вообще? С учетом того, что в Форпостах долго не живут.
Защитную Стенку построили в рекордные сроки, когда интродукты только-только начали появляться в российских регионах. И между прочим, возводили ее главным образом силами нелегалов-гастарбайтеров, которых, как рабов, согнали со всех столичных и подмосковных строек, а затем вышвырнули за ненадобностью. Собственно, лишь этот опоясывающий столицу защитный барьер спас ее от неминуемой гибели. К тому времени как твари поперли по-настоящему, Москва уже превратилась в крепость. Огромную и, что немаловажно, хорошо вооруженную: из ближайших воинских частей и складов сюда завезли уйму оружия и боеприпасов.
Стенку потом еще долго достраивали, укрепляли и усиливали, но основная работа была выполнена в самые первые критические недели. Волны тварей-интродуктов, хлынувшие на штурм, не один раз, не десять и, наверное, уже не сто разбивались о неприступную линию укреплений.
По сути, Стенка была обычной стеной в три-четыре яруса, протянутой по внутренней стороне МКАД. Великой Московской Стеной. Новым Кремлем нового века.
Бетон, кирпич, дерево, сталь и непременная колючка с наружной стороны и поверху. Надежная система коммуникаций. Открытые и закрытые переходы. Многочисленные лестницы и пандусы для подвоза боеприпасов. Огневые точки и защищенные позиции для личного состава, бойницы, амбразуры…
Мощные пролеты Стенки тянулись между многоэтажками, превращенными в подобие крепостных башен. Подъездные двери, выходившие на МКАД, и окна нижних этажей были наглухо замурованы. Из верхних оконных проемов торчали пулеметы, огнеметы и гранатометы. На крышах высоток смотрели в небо стволы зениток, наблюдали за окружающим пространством корректировщики огня и круглосуточно дежурили снайперы. За Стенкой располагались стационарные минометные и артиллерийские батареи и мобильные установки залпового огня.