Бронированные жилеты

Словин Леонид Семенович

– Здесь что-то зашито...

Женщины замолчали.

Фабричный шов наматрасника был нарушен, затем отверстие наскоро заметано другими нитками.

– ...Оставим шов, как есть, заглянем с другой стороны и отметим в протоколе... Бумажник?

Через минуту Денисов уже держал в руке пачку сторублевок. Купюры лежали одинаково - вверх гербами, педантичная рука кассира гострудсберкассы чувствовалась в безликой раскладке.

– Никогда столько не видела...
– сказала Суркова.

– Да-а...

Считали

дважды, чтобы не ошибиться.

– ...Семь тысяч триста, семь тысяч четыреста... Семь тысяч пятьсот!

Ратц ошибся на пять купюр.

Подписав протокол, проводницы ушли в служебку. Суркова вскоре вернулась.

– Кто-то знал, что деньги целы...
– Она хитро посмотрела на Денисова.
– Помните? Ночью кружил рядом...

Дополнительный двинулся снова. Было еще свежо и тихо, но Денисов знал, что свежесть и тишина обманчивы. Предстояло знойное утро, и совсем близко был Верхний Баскунчак, легендарный арбузный Клондайк, к которому готовились проводники и пассажиры.

"Полетика-Голей был тертый калач.
– Денисов запер купе, наложил мастичную печать.
– Очевидно, он считал, что в матрасе сторублевым купюрам будет спокойнее..."

Несмотря на ранний час, в вагоне-ресторане весь штат был уже на ногах. Директор-буфетчик сидел за столом рядом с плакатиком "Ничто не стоит нам так дешево и не ценится так дорого..." с тетрадью, бутылкой "Айвазовской" и большими конторскими счетами. Меньше всего ожидал он визита инспектора, хотя и пытался это скрыть.

– Могу быть полезен?..
– Он придвинул Денисову "Айвазовской", поднялся за стаканом.

Денисов огляделся. Свидетелей можно было разместить в первом салоне, собаку отправить в тамбур. Во втором салоне ящиков с водой заметно убавилось: под окном тихо побрякивали напольные весы, подвязанные к поручню.

– Дело в том...
– начал Денисов.
– Мы предполагаем накормить завтраком человек десять - пятнадцать. В Астрахани их встречает следователь.

Директор обнажил два ряда золотых зубов, печальными глазами посмотрел на Денисова.

– Можно.

– Пригласим их заранее, чтобы не собирать потом по всему поезду.

– Всегда рады...
– Он хлопнул в ладоши, из кухни показалась официантка.
– Два десятка пакетов по норме "Завтрак туриста".
– Руки у него были короткие, на тыльной стороне кисти мелькнула синяя, наполовину выведенная татуировка.
– Кофе?

– Минеральной воды.

– "Айвазовской" ящик!

– Спасибо.
– Денисов не спешил покинуть ресторан.
– Как с планом?

– Портвейн хорошо шел, марочный, - директор сразу почувствовал себя в своей стихии.
– Еще "Алиготэ". "Марсалы" было немного.

Верзила Феликс показался из кухни. Он кивнул Денисову, сел за свободный столик.

– После отправления из Москвы, ночью, ресторан работал?
– спросил Денисов.

– Нет.

– Полностью исключено?

Денисов

дал понять, что не торопит с ответом, оглядел напольные весы, плакатик, призывавший получать дивиденды с вежливости, которая якобы непредубежденному человеку ничего не стоит, а некоторыми чудаками ценится втридорога.

– Исключено полностью... Не завтракали еще?
– Директор не понял его медлительности.
– Можно кое-что организовать...

– Залом, полузалом?
– Денисов заинтересовался.

Директор покачал головой.

– Пузанок? Астраханской сельди, конечно, нет. А икорка найдется.

– Спасибо! Мне стакан сметаны, капитану Сабодашу - бутылку кефира... Вы совершенно уверены, что ночью продажи не производилось?

Денисов оглянулся: лицо официанта было желтым, Феликс снова был близок к обмороку.

Когда Денисов шел назад по составу, всюду из купе выносили коврики, пустые бутылки. Денисов обратил внимание на выставленный ряд стеклянной тары. Впереди с большим отрывом шел марочный "Дербент", "Алиготэ" держалось на третьем месте, после "Айвазовской".

Проводницы пересчитывали полотенца, готовились сдать белье, чтобы сразу по прибытии уйти домой.

В служебке девятого Денисов увидел электромонтера, он разговаривал со Шпаком. Рита по обыкновению отсутствовала. Где-то в конце вагона плакал ребенок.

В десятом, в тамбуре, стоял Ратц.

– Доброе утро, - старик поднял на Денисова глаза.

"Антон сам объявит ему насчет вагона-ресторана, - подумал Денисов, этому свидетелю, по-моему, торопиться некуда".

Антон, как и предполагал Денисов, уже начал обход - купе было заперто. Марина у окна малого коридора кивнула Денисову как человеку, с которым ничего не связывает.

Денисов прошел дальше. Большинство пассажиров томились у окон, некоторые еще спали.

В тринадцатом вагоне Денисов увидел магаданца. Попутчики его играли в карты, за их спинами Денисов различил в купе натянутую жилку с темно-золотистыми копчеными рыбинами.

Магаданец узнал Денисова.

– Рыбу в Астрахань?
– Денисов показал в купе.

– А что? В Астрахани есть рыба?
– возразил магаданец.
– Какая, позвольте узнать?

Попутчик магаданца - пожилой со шрамом - бросил карты, натужно засмеялся.

– Белуга, осетр, - Денисов пожал плечами.

– Каспийская минога?

– Ну нет. Стерлядь.

– Вы еще скажите: сом!

– Семга.

– Это с Белого моря привозят, - магаданец оказался докой.
– Да еще с Дальнего Востока - муксун, чавычу, пыжьян...

– Пыжьян - отличная вещь.

Он прошел дальше.

В малом тамбуре Пятых считала наволочки, подменная проводница держала мешок и бирку. В раздувшийся наматрасник, казалось, уже ничего нельзя было вместить.

– Хотели что-нибудь?
– Галя перестала считать.