Бронированные жилеты
Шрифт:
– ...В Сумах в это время столпотворение: пыль, автобусы, - она словно видела жаркие улицы, заполненные людьми тротуары родного города.
– Негде яблоку упасть... А у нас, на реке, зелень, кузнечики стрекочут!..
Наискосок, через два столика, спиной к двери сидел Ратц. Денисов увидел голый стариковский череп, узкие плечи подростка. Старик безвкусно жевал.
Дальше, к выходу, Вохмянин в ожидании официантки листал журналы.
– Раскладываем палатки, мешки...
– Марина сожалела о чем-то, окапываемся на случай дождя. И вот уже дети бегут за хворостом, собаки
У буфета появился официант-разносчик, верзила, которого Денисов видел утром в малом тамбуре, когда выносили труп. Парень что-то сказал директору-буфетчику, прошел в раздаточную. Вскоре он показался с корзиной, полной поездной снеди. Директор на ходу сунул ему в куртку накладную.
– ...Так чудесно, честное слово! Песня есть...
– Антон был из Бийска, там же, перед тем как поступить на истфак, закончил курс вечернего Алтайского политехнического.
– "Где свиданья назначали у рябины, где тайком курили в балке у реки..." Ничего особенного! Ни автора не знаю, ни названия...
– Он покатал хлебную горошину.
– И ничего похожего не было! И свиданий не назначали, и курить начал уже после армии. Никаких рябин, только секция тяжелой атлетики...
– Антон улыбнулся.
– А собираемся вместе бывшие однокурсники - и лучше песни нет!
– Прекрасно понимаю!
Денисов подождал, пока они отойдут от воспоминаний.
– Что Голей имел против собак? Что вы запомнили?
Марина вспыхнула, поправила очки.
– По-моему, он интересовался, не видели ли мы в поезде собаки. Мне было плохо слышно: я стояла в коридоре.
Денисов предпочел уточнить:
– В коридоре? Значит, было два разговора?
– Реплика и продолжение. Несколько слов.
– Но собакой интересовался Голей?
– Да, он начал разговор...
– Марина подозвала официантку.
– Убийца принимал в расчет, что пассажиры большую часть ночи провели на ногах...
– вздохнул Антон, когда Марина вышла.
– Свидетели мало что запомнят.
Ратц за своим столиком тоже расплатился с официанткой.
Денисов поднялся, подошел к директору-буфетчику.
– У меня просьба...
– Я слушаю вас, - директор нервничал.
– Кто-то, возможно, попытается разменять сторублевые купюры. Надо поставить нас в известность.
– Уже разменяли, - он поскучнел.
– Перед завтраком. Две штуки.
– Не запомнили менявшего?
– Тот пассажир...
Денисов встал боком к стойке, теперь он мог, не привлекая внимания, обозревать салон.
– Видите? В куртке, у двери. Занят чтением!
В ожидании официантки спокойно листал журнал Вохмянин.
– А как быть с купюрами?
– Директор поколебался.
– Выручку сдать?
– Пока отложите.
В окне плыли невысокие увалы. Железнодорожный путь ненадолго нырнул в ложбину и вынырнул у маленького домика, рядом со стогами. Через секунду-другую показался высокий недостроенный забор, гора силикатного кирпича. По другую сторону вагона-ресторана маячила церквушка-пятиглавка.
Приближался
Из вагона-ресторана Денисов и Сабодаш возвращались по платформе. При виде незнакомого капитана милиции продавцы яблок незаметно перекочевали к дальним вагонам.
– Марина видела свои вещи?
– спросил Денисов.
– Все в порядке. Сумка итальянская, две сберкнижки. Кольца, меховая шляпа из нутрии...
– Из нутрии?
– Болотный бобр, - Антон блеснул познаниями скорняка.
– Мех выделан без ости, золотистый... А что электромеханик?
Денисов пересказал разговор в служебном купе.
– По-видимому, за Голеем охотились, - кратко подытожил Антон.
– Да оно и видно: предварительно вывели из строя автономную систему электроснабжения... Все-таки восемь тысяч... Выждали момент, отодвинули стенку со стороны туалета... Вещи, аккредитивы не взяли. Только наличные...
За невысоким забором бурлил привокзальный базар. Флегматичный дежурный что-то объяснял двум молодым женщинам-пассажиркам. Рядом с багажными весами уже знакомый официант-разносчик разговаривал с мужчинами из местных.
Денисов и Антон поравнялись с газетным киоском.
– Местная газета!.. Я сейчас, - Антон отошел. Очередь разомкнулась, сама втянула его к окошку.
Денисов прошел дальше. Суркова, проводница, прошла мимо с кульком дымящихся картофелин.
– Парня этого давно знаете?
– Денисов показал на все еще стоявшего у весов официанта-разносчика.
Суркова оглянулась.
– Феликса? Несколько раз с нами ездил. А что?
Суркова, за ней Денисов поднялись в тамбур. Пятно, которое Шалимов в темноте принял за кровь, затерлось, хотя кое-где, вглядевшись, можно было еще обнаружить расплывчатые очертания.
Антон появился перед самым отправлением, вместе с бригадиром. За ним шла незнакомая женщина, похожая на жужелицу - с тонкой талией, длинным телом и большой головой без шеи.
Сабодаш на ходу что-то записал себе в блокнот, Шалимов пояснил, кивнув в сторону похожей на жужелицу пассажирки:
– Билет они покупали за бородатым из девятого вагона. Т No 124326! Я расспросил их предварительно. Очередь на вокзале была солидная. Людей впереди себя у кассы не помнят...
На горизонте снова плыли дома - двухэтажный раймаг, школа. У самого вагона, почти рядом со шпалами, возник передний план - хозяйство монтера пути, сухая ботва.
Сабодаш прилег на полку - огромный, он будто влез в сидячую ванну, подогнул ноги. Через минуту Антон спал.
Денисов смотрел на убегающий поселок. Дополнительный не остановился, отсалютовал протяжным гудком двухэтажному раймагу, велосипедам у парикмахерской.
Он снова вынул вещи пострадавшего. Одежда добротная, куплена не вчера, возможно ее редко надевали: хлопчатобумажные сорочки, шерстяной тренировочный костюм, японская куртка. И рядом книга - "Картины современной физики" Г. Линдера, новая, с неразрезанными страницами.