Брошь медеи

Паша А.

Проблема с Пушком замялась, а знание о существовании и самого факта близкого проживания трехголовой собаки приписывалась неусидчивости и непомерному любопытству близнецов Уизли, как и большому рту их младшего брата. Упоминание им третьего этажа замка в связи с щенком цербера, отнеслось к чрезмерной тупости последнего сына Артура Уизли. Рональд получил сполна от своих братьев, от родителей и от своей деканши, Минервы МакГонагалл, за болтливость и распространение порочащих школу колдовства слухов, поэтому он притаился и стал ниже воды, тише травы.

***

По

возвращению из Запретного леса, директор уселся перед камином в своем кабинете и, вертя рассеянно пупырчатую палочку в руках, задумался о всех тех невеселых вещах, которые случились летом и до сих пор продолжались. Например - сумеет ли довести до победного конца план с его же Благом, если данная расстановка тяжеловесных фигур на доске, о которых он и не предполагал, что появятся так внезапно, превращало его Большую игру в смешную пародию? И как, простите, ему играть дальше, если Квиринус Квирелл той же ночью, как только директор удалил Хагридового Пушка с третьего этажа, тут же полез смотреть "философский камень".

Потом, целую неделю он поглядывал с презрением на директора и - как об этом докладывали портреты на стенах замка, строил рожи за его спиной.

Внезапно, снова появились кентавры - слава Мерлину, в Большом зале не посмели войти, а остались на опушке в самом краю Запретного леса, подавая сигналы и ожидая прихода представителя преподавательского состава школы. К ним сразу прибежала профессор Грабли-Планк и принесла в учительскую страшную весть.

Кто-то смог уговорить единорогов, и не одного, добровольно отдать свою бесценную кровь!

Новость подвергла в шок не только пошатнувшегося от внезапной слабости в коленях Дамблдора, но и его заместительницу - Минерву МакГонагалл, у которой с прошлого лета, весь мир повернулся наизнанку.

Она чувствовала себя виноватой, чувствовала себя предательницей и ничем не годной старухой. И все, из-за маленького сынишки ее любимой ученицы - Лили Эванс. Минерва знала свои ошибки - начиная с того момента, когда позволила Альбусу разыграть карту с Пророчеством, давая ему Непреложный обет неразглашения. Она позволила Альбусу прятать в рукаве своей дорогой атласной мантии карту кровной защиты на тот случай, если, когда-нибудь, в ней будет спрос, отдав полуторагодовалого Гарри его маггловской родне - тупые ханжи, вряд ли оценили ход Дамблдора, как полезный для себя.

Минерва не могла простить себе попустительство своего давнишнего друга и наставника - директора Хогвартса, который отправил к герою волшебного мира, самого Гарри Поттера, не ее, заместительницу директора и декана будущего факультета мальчика, а самого распоследнего служителя школы - хранителя ключей и лесника. Она против Рубеуса Хагрида ничего плохого сказать не могла, он был добрый и доверчивый как малое дите, но - Мерлин сохрани! Он даже школу не мог закончить и вляпался в дерьмо - прости меня, Господи!
– до самой макушки! Ему даже палочку сломали!

Хотя и пробовал Альбус объяснить свое решение именно тем, что Хагрид, не имея право колдовать, не смог бы засветить

место проживания Гарри, был бы вынужден передвигаться магловскими способами, ее не переубедил.

Вот теперь результат - разгребать проблемы должны все они.

– А где Квиринус?
– озвучила она свои наблюдения на педсовете.
– Вроде бы у него нет поздних занятий с семикурсниками!

Преподавателя по ЗОТИ нигде на территории замка не нашелся. Ни сегодня, ни позже.

***

– Люциус, почему не явился на мой зов? Круцио!
– красный луч заклинания извергается из кончика светлой палочки, не принадлежавшей Темному Лорду Волдеморту, и летит к элегантному аристократу.

До своей цели заклинание не достигает.

Вдруг, маленькое ушастое создание в грязной наволочке материализуется между хозяином и его нежданным гостем, растопырив пальчики правой руки навстречу красному лучу Круциатуса, где он и попадает. На миллисекунду раньше белый свет окутывает ушастика и резкий выкрик пугает наглого агрессора:

– Ты не посмеешь угрожать моему хозяину! Замри, Волдеморт!

Высокая фигура внезапно вышедшего из камина взрослого мужчины в длинном черном балахоне окаменела и стала напоминать пугало на арбузном поле. Но не этим удивился светловолосый Люциус Малфой, а поведением и рвением его защитить его домашнего эльфа Добби, который никогда раньше отвагу и храбрость не показывал.

– Добби, что ты наделал, это же был мой Лорд!

– У Малфоев нет хозяев, - пропищало лопоухое создание.
– Они никому не поклоняются. Моя госпожа Гермиона приказала нам, домовикам, всеми способами, даже собственными телами, защищать членов семьи хозяев!
– глаза ушастика лихорадочно горели пламенем преданности и у Люциуса в душе зашевелилось чувство благодарности и уважения к нему.

– Что ты натворил, как смогу я выкарабкаться из этой заварухи, когда Лорд придет в себя?

– Не придет, хозяин, я его и в правду превратил в камень, дотроньтесь до его руки, - домовик схватил старшего Малфоя за мантию и притащил до торчащей вблизи камина фигуру Темного Лорда.

Дрожащими пальцами Люциус потрогал державшую палочку руку статуи Волдеморта -и о! да, Добби был совершенно прав, она была каменной. Все еще теплой, но твердой и абсолютно неживой.

– Это навечно? Как ты сделал это?

– Эльфийская магия, хозяин Люциус, нам госпожа Гермиона позволила пользоваться ею для защиты семьи. Я защищал семью, я мог использовать всю свою силу, это тело никогда снова живым не будет. Но, если хотите и дальше подстраховаться, прикажите мне сделать его деревянным и бросьте в камин, чтобы сгорело.

– А где душа Лорда, Добби? Не говори, что она внутри этой ... фигуры.

– Пока камень не превратится в пыль, пока дерево не сгорит, она внутри и останется, хозяин.

Люциусу ничего не осталось как хлопать беспомощно глазами и внутренне дрожа, задаваться вопросом с какими удивительными созданиями вошли в симбиоз волшебники и как здорово, когда они тебе не враги.