Брошь медеи
Шрифт:
Спотыкаясь в провисшем подоле хитона, она побежала к своим помещениям, чтобы порыться в шкатулке с драгоценностями, унесенной ею из отчего дома во время побега на "Арго", к любимому. В этой шкатулке она унесла с собой самые дорогие вещи, подаренные Гелиосом сыну Ээту, чтобы обеспечить своим потомкам красоту, привлекательность и счастливую удачу - золототканную накидку, золотой головной убор и самое ценное - золотую брошь с образом Солнца. Накидка и венец просто делали человека невыразимо прекрасным в глаза остальных, но брошь была волшебной. Пока это украшение хранилось любым потомком бога, что бы не делали члены его семьи,
Медея не представляла, чем для ее брата обернется кража семейных реликвий, поэтому слух о его смерти застал ее врасплох. Хотя весть бросила ее в уныние и скорбь, в то время не о брате или отце думала она, а только об Ясоне - о красивейшем юноше, увиденном ей и о диких горячих ночах с ним.
Дрожащими пальцами она перебирала золотые, серебряные и медные безделушки, которыми одаривал влюбленный в нее Ясон в самом начале их совместной жизни. Среди украшений не было расшитого золотом мешочка из красного, привезенного керванами с далекого Востока, безумно дорогого шелка. В нем хранила она свою брошь.
Благодаря этой волшебной броши дедушки Гелиоса удача позволила Ясону и Медее отомстить коварному Пелею - сводному дяде-узурпатору, незаконно занявшему трона Иолка и затем невредимыми добраться до Коринфа, и много лет счастливо здесь прожить. Родить мужу двух прекрасных мальчиков, золотокудрых и ясноглазых, как отец.
Ясон украл ее собственность и отдал в руки недостойной божественного дара девке.
Предал свою верную подругу и соратницу, которая ради него, приехавшего из дальних далей чужака, втоптала в грязь свою честь, честь семьи, отца и деда, превратилась в жалкую воришку и беглянку!
Порывшись в сундуке с хитонами, она на самом дне нашла сверток, в котором хранила остальные подарки Гелиоса - золотканый шелк и венец и решила примерить их. Давно было то время, когда почти каждый день она украшала свое белое тело, чтобы возлечь в постель супруга. Сколько времени прошло - три, четыре года?
Одевшись, она посмотрела на вычищенное до блеска серебряное зеркало и вскрикнула. Оттуда на нее смотрела не та молодая и прекрасная темноволосая женщина, которой она была вчера, а старуха со впавшими глазами и с поседевшими всколоченными прядями волос!
Главка уже укололась о Брошь и та признала ее как хозяйку! Аид, когда успела чертовка, когда?
Перед глазами женщины поплыли темные круги и ее пошатнуло. Еле удержав себя на ногах, она побрела в мужскую половину дома, чтобы дождаться возвращения Ясона домой.
В ее голове стал оформляться план мести.
Конец августа 1991 года. Малфой-мэнор.
Игорь Каркаров, директор Дурмстранга, просьбу Малфоев так поздно зачислить двух детей из Магической Британии - сына и племянницу, принял с глубочайшим сомнением. Конфронтация с величайшим магом столетия, Альбусом Дамблдором, который смягчил обвинения во время суда над приспешниками Темного Лорда в адрес Каркарова настолько, что его оневинили (что его признали невиновным) и освободили от ответственности, сулила большие неприятности. Поэтому он сразу начал торговаться с белобрысым соратником по Метке.
Но ему предложили такую цену, что отказать он не смог.
Каркаров дураком не был и, взвесив
***
Для четы Малфоев встреча с Каркаровым обещала быть довольно тяжелой в плане комфорта. Все бывшие Пожиратели Смерти, которые успели спасти себя и не загреметь в Азкабан после исчезновения своего Лорда, чувствовали себя неуютно и натянуто в обществе друг друга. Каждый из них знал, что отмазаться от наказания можно было лишь не слишком достойным способом. Кто-то из них - Люциус в том числе, заплатил Министерству и Министру лично кругленькую сумму, чтобы те закрыли глаза на явную ложь с заверением о принуждении принять Метку под Империусом. Другие не выдержали пытки во время допросов и слили Аврорату информацию о своих товарищах из круга Темного Лорда, тем самым став предателем, как сделал Каркаров.
Но это были известные случаи. Сколько из имен предателей осталось просто подписью под списками перечисленных соратников, было неизвестно, поэтому все бывшие пожиратели таили друг к другу сомнения. Всем им было до жути тяжело встречаться, общаться, даже видеться на светских событиях или на праздниках детей. Люциус попадал в то же число избежавших наказания и чувствовал себя так же, как и все остальные пожиратели, но ради сына и племянников он сделал шаг навстречу предателю Каркарову, чтобы попросить его принять детей в свою школу.
***
Каркаров был в полном смятении.
Сразу после перемещения портключем в мэнор бледной моли, именуемой Люциусом Малфоем, домовой эльф в белой шелковой (Шелковой? Что за странности?) накидке пригласил его в кабинет хозяина, не выделяя даже и минуту на лишние расшаркивания.
На столике в пустом помещении, в ожидании отведывания - в самом жутком сценарии - выпивания до дна, стояла кристальная бутылка, полная янтарной жидкостьи. Бутылка была ёмкой - очевидно, предстояла тяжелая ночка.
Гость медленно обвел глазами полумрак комнаты, нарушаемый несколькими свечами, и устало отпустился в одно из кресел у камина. В ожидании хозяев он незаметно уснул, убаюканный теплом огня.
Его разбудили тихие шаги и он резко встряхнулся, широко раскрыв глаза.
Какая-то мелкая кудрявая пигалица стояла напротив взрослого волшебника, беззастенчиво пялилась на него огромными темными глазищами, и мнет( прошлое время?) (мяла - прошлое время) в руках какую-то потертую женскую сумочку. Чуть позади нее с ног на ногу переступал застенчивый темноволосый худой коротышка в очках-кругляшках.
Разве это те таинственные племянники гордого аристократа? Каркаров стал внутренне веселиться, представляя себе, как тонко подколет своего соратника по приспешничеству к разным темным лордам, что тот не слишком близко к сердцу принимал неприязнь Волдеморта к нечистокровкам.
Директора Дурмстранга застал врасплох резкий голос девочки, который приказал ему задрать рукав мантии, а лучше всего - просто снять ее, чтобы не та мешала и сесть в кресло поудобней, а не раскорячившись, как он сидел сейчас, потому что ему будет: "Ой как больно, мистер Каркаров!".