Бросок Саламандры
Шрифт:
– Спокойно, сейчас полезем дальше.
– А куда лезем?
– В прачечную. По крайней мере, при прежнем хозяине там была прачечная.
«А сейчас может быть караульное помещение», – мысленно предположил Кларк. Затем энергично почесался и только тут заметил, что по нему ползают муравьи.
– Эй, давай вперед, я лежу в муравьиной куче! – потребовал он и дернул напарницу за ботинок.
– Уже едем, – отозвалась она и поползла вперед.
69
Обед
Поистине, это была хорошая задумка – отдать все заботы о меню самому маэстро. От этого ожидание трапезы становилось необыкновенно волнительным – что-то Тарас придумает на этот раз!
В сопровождении пропахшего пожаром Дуды и важного, как генерал, дворецкого Адольф прогулялся по свежему воздуху, а затем вернулся в кабинет – работать.
Вот уже полтора года он писал труд. Это был роман, отчасти биографический, отчасти назидательный, но в основном он отражал то постоянное чувство скуки, которое испытывал бывший президент.
Сказать по правде, он любил свой народ. Ему и сейчас его не хватало. А те жалкие крохи, что Кочма утащил в золоченую норку, все равно не решили бы всех проблем Трезубца. Ну, может, одну или две, но не все.
Адольф подошел к столу и включил компьютер. Затем посмотрел на экран. М-да, всего двадцать первая страница, а хотелось бы навалять штук шестьсот, чтобы была еще та книженция – тяжелая, в красивом и дорогом переплете. Чтобы как шарахнуть кого-нибудь по башке, так и конец схватке.
Кочма вспомнил, как в школе сосед по парте Пилипок бил его по голове учебником арифметики. Адольфу было не столько больно, сколько обидно. Эту обиду он пронес через всю жизнь и, придя к власти, на всякий случай разыскал Пилипка – вдруг захочется отомстить? Но калечить бывшему однокласснику жизнь Адольф не стал. Ощущение всемогущества притупило детские обиды.
Тем не менее написать толстую книгу Кочме хотелось до сих пор. А потом раздаривать экземпляры в школы, библиотеки и университеты, чтобы новое поколение росло, оберегаемое мудростью Адольфа Кочмы.
– Итак, сцена на мосту, – произнес Адольф.
Он надеялся, что собственный голос откроет ему канал вдохновения, но этого не случилось. Гораздо проще вспоминалась утка с солеными огурчиками и седло барашка в соусе, и еще...
– Итак! Сцена на мосту! – еще громче произнес Адольф, досадуя, что вдохновение совсем его не боится.
Неожиданно на потолке, в самом углу кабинета, распахнулась вентиляционная решетка, и вслед за градом сухого мышиного помета на пол вывалился огромный человек. Он не устоял на ногах и шлепнулся задом, а его огромная сабля высекла искры из благородного мрамора.
Человек чихнул, затем поднялся с пола и сказал:
– Привет, Адольф.
– Здравствуйте, – несмело ответил Кочма, понимая, что
перед ним женщина.
– Короче,
делу.
– Кто мы? – не понял Кочма, отступая к столу. – Как
вы сюда попали?
– Очень просто, ножками.
Вслед за женщиной через открытую решетку выпал еще один человек. Он ловко приземлился на ноги и тут же выхватил пистолет – такого оружия Адольф никогда не видел.
– Это он? – спросил незнакомец у женщины.
– Он самый – Адольф Кочма, беглый папаша.
– Ничего себе папаша, – оглядев убранство кабинета, заметил мужчина, а затем так посмотрел на Адольфа, что у того от страха зачесались пятки.
«Какой ужас! Наверное, они меня убьют!» – решил он. Ноги Кочмы подкосились, и он сел на свой стол, прямо на кнопку вызова дежурного охранника.
70
Как ни старался Кларк притормозить в трубе руками, он довольно чувствительно приложился подошвами к мраморному полу, однако устоял и на всякий случай сразу выхватил пистолет.
Но это было лишним. Джейн вполне контролировала ситуацию, и перепуганное лицо невзрачного человечка было тому свидетельством.
– Это он? – спросил Кларк.
– Он самый, – подтвердила Джейн. – Адольф Кочма, беглый папаша.
– Ничего себе папаша, – произнес Эдди, осматривая роскошное убранство кабинета – бежевую мебель на кривых ножках с отделкой в виде золоченых купидонов.
«Зажрался, ворюга», – подумал Эдди и зло посмотрел на хозяина кабинета. Тот невольно попятился, наткнулся на свой стол, обессиленно на него присел, словно у него отказали ноги.
За дверью послышались шаги. Они остановились совсем близко, и раздался стук.
– Кто там? – не своим голосом проблеял Адольф.
– Ваше превосходительство, вы меня вызывали? – спросил охранник и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь.
В ту же секунду Джейн, словно отпущенная пружина, повернулась вокруг свой оси и достала охранника мечом.
Брызнула кровь, и обезглавленное тело стало сползать по стене, оставляя на ней ужасающие следы.
Кларк поморщился. Ему совершенно не нравились такие сцены.
– Не убивайте меня, прошу вас, – запричитал Кочма и опустился на колени. – Я виноват, я знаю! Я все верну родине, честное благородное! Все до последнего грошика! Пожалейте, у меня же детки!
Адольф схватил со стола фотографию и стал тыкать ею в лицо Джейн.
– Вот это Галя, моя жена, – объяснял он плачущим голосом, – а это детишки, сыночки мои Джохар и Бенито. Посмотрите, какие они славные! Неужели вы оставите их сиротами! А?! А вот, смотрите, это я! – выхватил он еще одну фотографию. – Это я говорю речь на празднике независимости, а на заднем плане стоит готовый крейсер «Гетман Рабинович». Это все моя заслуга! Это я нашел средства на его постройку! Я! Не убивайте меня, я – хороший!