Бруно, начальник полиции

Уокер Мартин

«Впрочем, он никогда не приходит на исповедь — совсем как ты, Бруно. Мы видим тебя в церкви только на крещениях, свадьбах и похоронах».

«И репетиция хора, и Рождество, и Пасха», — запротестовал Бруно.

«Не меняй тему. Меня интересуют Карим и его семья, а не ты».

«О религии Карима я ничего не знаю, и я не думаю, что у него она действительно есть, но его отец определенно атеист и рационалист. Это связано с преподаванием математики».

«Вы

знаете остальных членов семьи?»

«Я знаю жену Карима, и его двоюродных братьев, и нескольких племянников, которые играют с «минимес», и его племянницу Рагеду, у которой есть шанс выиграть юниорский чемпионат по теннису. Они все хорошие люди.»

«Вы знакомы со старшим поколением?» — настаивал священник.

Бруно терпеливо отвернулся от превосходного тарталетки и посмотрел священнику прямо в глаза.

«Что все это значит, отец? Я встретил старого дедушку на свадьбе Карима, которая проходила здесь, в мэрии, без какого-либо священника или муллы в поле зрения. Ты пытаешься мне что-то сказать или вытянуть из меня что-то?»

«Боже упаси», — нервно сказал отец Сентаут. «Нет, просто я случайно встретил старика, и он, похоже, заинтересовался церковью, так что я просто поинтересовался…

Видите ли, он сидел в церкви, когда там было пусто, и я думаю, что он молился. Естественно, я хотел знать, мусульманин он или нет».

«Вы спросили его?»

«Нет, он убежал, как только я подошел к нему. Это было очень странно. Он даже не был достаточно вежлив, чтобы поприветствовать меня. Я надеялся, что, возможно, он заинтересуется католицизмом».

Бруно пожал плечами, его не очень интересовало религиозное любопытство старика.

Мэр постучал ножом по своему бокалу и встал, чтобы произнести обычную короткую речь.

Внимательно слушая, Бруно начал мечтать о кофе после обеда, а затем, возможно, о том, чтобы немного вздремнуть на старом диване в своем кабинете, чтобы восстановить силы перед утомительной послеобеденной административной работой за письменным столом.

ГЛАВА 4

Бруно всегда старался установить хорошие отношения с местными жандармами, которые держали пост из шести мужчин и двух женщин на окраине города, перед небольшим многоквартирным домом, где они жили. Поскольку участок контролировал несколько коммун в большом сельском округе крупнейшего департамента Франции, им руководил капитан, в данном случае Дюрок. Прямо сейчас очень сердитый Дюрок, одетый в парадную форму, агрессивно навалился через неопрятный стол Бруно и сердито смотрел на него.

«Сам префект позвонил мне по этому поводу. А потом я получил приказ из министерства в Париже», — отрезал он. «Приказ прекратить это проклятое хулиганство.

Прекратите это, арестуйте преступников и подайте им пример. Префект не хочет, чтобы из Брюсселя поступали постыдные жалобы на то, что мы, французы, ведем себя как кучка англичан, ненавидящих Европу. Мой начальник в

Париже не хочет, чтобы правительственные инспекторы больше уничтожали шины, которые просто выполняют свою работу и обеспечивают соблюдение закона об общественной гигиене. Поскольку мне достоверно известно, что в этом городе ничего не происходит без вашего ведома, мой дорогой начальник полиции, я должен официально потребовать вашего сотрудничества».

Последние слова он почти выплюнул и произнес «Начальник полиции» с насмешкой.

Этот Дюрок был крайне неаппетитным мужчиной, высоким и худым до изможденности, с очень выдающимся Адамовым яблоком, которое торчало над воротником, как какой-то зловещий нарост. Но, подумал Бруно, лучше делать скидку. Дюрок был недавно повышен в звании и, очевидно, нервничал из-за получения приказов сверху в своей первой должности ответственного офицера. И поскольку он пробудет здесь, в Сен-Дени, по крайней мере, пару лет, начать с ним не с той ноги было бы катастрофой. В интересах Сен-Дени Бруно знал, что ему лучше быть дипломатичным, иначе он мог забыть о своих обычных вежливых просьбах позаботиться о том, чтобы дорожная жандармерия оставалась дома со своими алкотестерами в ночь танцев в регби-клубе или ужина в охотничьем клубе. Если бы местные спортсмены не могли выпить несколько лишних бокалов вина в особенный вечер без того, чтобы их не остановили копы, он бы никогда этому не поверил.

«Я все понимаю, капитан», — мягко сказал Бруно. «Вы совершенно правы, и ваши приказы абсолютно верны. Это хулиганство — скверное пятно на нашей репутации тихого и законопослушного городка, и мы должны работать над этим сообща.

Я буду полностью сотрудничать с вами.»

Он лучезарно улыбнулся Дюроку через свой стол, у которого теперь были два белых бескровных пятна на красном лице. Очевидно, капитан действительно был очень зол.

«Итак, кто это?» Потребовал ответа Дюрок. «Я хочу вызвать их на допрос. Назовите мне имена — вы должны знать, кто несет ответственность».

«Нет, не знаю. Я мог бы высказать несколько предположений, но это то, чем они будут. А предположения — это не доказательства».

«Об этом судить мне», — отрезал Дюрок. «Ты даже не знаешь, что такое улики. Ты всего лишь деревенский полицейский, у которого полномочий не больше, чем у дорожного инспектора. Все, что вы можете предложить, — это немного знаний о местных условиях, так что просто не вмешивайтесь и предоставьте это профессионалам. Назовите мне имена, и я позабочусь о доказательствах».

«Найти доказательства будет нелегко, особенно в таком маленьком городке, как этот, где большинство людей считают эти европейские законы совершенно безумными», — резонно заметил Бруно, отмахиваясь от оскорблений. Со временем Дюрок поймет, как сильно ему нужны знания Бруно о местных условиях, и, для его же блага, ему придется набраться терпения, чтобы учить своего начальника. «Здешние люди, как правило, очень лояльны друг к другу, по крайней мере, перед лицом посторонних», — продолжил он. «Они не станут с вами разговаривать — по крайней мере, если вы будете таскать их на жесткие допросы».