Брусиловская казна (сборник)
Шрифт:
– Гляди! – Панышко вдруг ткнул пальцем в сторону двух небольших холмиков, рядом с которыми располагалась ровная площадка, напоминающая футбольное поле. – Здесь я уже искал… Может, предпринять еще одну попытку?
Мы вышли из машины и принялись кружить по болоту. Может быть, когда-то здесь ступала нога самой королевы Боны… Чтобы начать раскопки, нужны хоть какие-то ориентиры, точные показания свидетелей. А их-то у нас и нет! Не принимать же всерьёз утверждения тяжело больного Жуковского…
На поле пасут коров сельские пацаны.
– Эй, поди сюда! –
Курносый паренёк с гладко выбритой головой, не робея, приблизился к нам.
– Что это за место, знаешь?
– Поле!
– А что здесь раньше было?
– Поле!
– Про замок ничего не слышал?
– Не-а…
– И дедушка с бабушкой ничего не рассказывали?
– Нет…
«Так нам никогда не добраться до истины. Лучше переговорить с оставшимися в живых фигурантами списка. Эти в основном национально сознательные люди, жадно схватывающие всё, связанное с историей родного края. Соберу их всех вместе и выведу на поиски», – решил я.
Спустя мгновение мы заняли места «согласно купленным билетам», и «мерс», ведомый крепкой Славкиной рукой, рванул вперёд к уже показавшейся на горизонте деревне Крывлин.
Впрочем, такие населённые пункты уже и деревней называть как-то неудобно. Несколько покосившихся изб вдоль одной-единственной улочки…
Работая в архиве, я установил, что где-то здесь должны располагаться фортификационные сооружения австрийской армии периода Первой мировой войны. Сообщение об этом не вызвало энтузиазма у Кливанского, зато Панышко проявил бурный восторг.
Всего мы нашли четыре дота. Все они в нынешнее время находятся на огородах местных жителей и служат в качестве… овощехранилищ.
Бетонные бункера и сейчас выглядят внушительно. Прорвать оборону врага было совсем непросто… Гонимые на убой простые русские крестьяне, облачённые в воинскую форму, со слезами на глазах (исторический, между прочим, факт) раз за разом штурмуют укрепрайон. Строчат пулемёты. Ряды нападающих заметно редеют… Сколько их полегло в наших широтах! Сколько юных жизней с обеих сторон поглотила та бессмысленная бойня! Воздать бы всем должное… Но наше обанкротившееся государство не в состоянии сберечь оставшиеся памятники, не говоря уже о том, чтобы поставить новые…
«Минуту молчания» прерывает мощный сигнал клаксона. Князю Кливанскому не терпится в дорогу. Что ж, у него в этом регионе свой, узкий, специфический интерес! И мы вынуждены считаться с этим.
22
Теперь «мерседес» летит в направлении бетонки, чтобы за деревней Мырин юркнуть направо в густой смешанный лес, через который лежит прямая (и самая короткая) дорога на Кашовку – конечный пункт нашего сегодняшнего путешествия.
Минут двадцать петляем среди берёз, дубов и елей. Периодически останавливаясь для того, чтобы срезать очередной гриб. Летом они предпочитают расти вдоль просёлочных дорог. Может быть, потому, что именно там собирается наибольшее количество тепла и влаги?
Проходит еще четверть часа –
Поздоровавшись, выкладываем подарки: несколько бутылок «Кагора», парочку арбузов да с пол-ящика «Зэмана». Вино – для Ольги, прислуживающей батюшке в местной церкви, пиво – гостеприимному хозяину.
На часах – 11.00. Сейчас нам, как всегда, предложат завтрак, плавно переходящий в обед. С горилкой и нудными разговорами про «лыху селянську долю». Отмазаться на сей раз будет непросто – за рулём ведь не я, а Славик.
Что ж… Помирать так с музыкой! Вот только поболтаю с другом, пока мы оба трезвы – и за стол.
Отзываю Ткачука в сторону, и мы вдвоём, сопровождаемые настороженными взглядами Кливанского, не спеша, спускаемся к Стоходу.
– У меня к тебе большая просьба, Лёнь…
– Говори!
– Помоги установить имена всех воинов УПА.
– Зачем?
– Меня интересуют бандеровские схроны…
– В наших сёлах остались только те, кого в сорок четвёртом мобилизовали в Красную Армию, или же те, кто после войны получил срок и, отмотав его, вернулся на родину… «Непримиримые» прекратили сопротивление гораздо позже, в середине пятидесятых. Большинство из них сумели уйти на Запад, остальные полегли. Так что и расспрашивать, в принципе, некого. Хотя… Есть один дедок в соседней деревне. По кличке Ворошилов. Может, он что-то знает?
– Устрой нам встречу.
– Запросто. Но, мне кажется, никакого проку от нее не будет…
– Поясни…
– Сейчас только и слышно: схроны, схроны… А кто их видел? То-то же – нет таких людей.
– Ну, не скажи!
– Как ты думаешь, за годы вооружённой борьбы энкаведисты нашли хоть один бункер?
– Конечно!
– И где он?
– Обнаруженные схроны сразу взрывали.
– Давай зайдём с другой стороны… Нынче борцы за вильну Украину – в большом почёте. Почему же никто из них не показал, где он прятался в послевоенные годы, а?
– Те, кто и по окончании войны продолжал бороться с Советами, или погибли, или слиняли за границу – ты сам об этом говорил.
– Вот мы и пришли к общему знаменателю… – торжествуя, подытожил Ткачук. – Айда, накатим по соточке. Сегодня я тебя живым не выпущу!
– Погоди… Успеем ещё… Скажи, про замок Боны тебе ничего не известно?
– Ты ещё пять лет назад об этом спрашивал.
– А про брусиловскую казну?
– Не знаю, Брусилова она или ещё чья-то, но слухи в деревне ходят. А дыма без огня, как известно, не бывает…
– Вот и я о том же. Найди нужных людей, побалакай с ними…
– Поговорить нетрудно…
– Все расходы беру на себя…
– Что я бутылки самогона не найду?
– Вот-вот… Водки не жалей. И денег тоже. Мы компенсируем!
– Оставь! – решительно рявкнул Леонид, заметив, что я полез в карман. – Дружбу деньгами не измерить… А мы с тобой кто?
– Самые первые кореша!
– Так-то оно лучше… Оставайся ночевать – утро вечера мудренее. Завтра все вопросы и порешаем.
– Забыл? Нас много!