Брусиловский прорыв

Оськин Дмитрий Прокофьевич

На Скробовский участок противник бросил все наличные резервы, так как немцы превосходно знали о той массе войск, что должна была развить успех русского прорыва. Поэтому прорыв немецкого оборонительного фронта вследствие нехватки войск для ведения маневренной обороны был бы равносилен катастрофе. Именно поэтому в бой были брошены отдельные части рекрутских полевых депо, где обучали пополнения, учебные команды, ландштурменные подразделения. Характерно, что бестолковщина длилась около суток: именно столько времени солдаты и офицеры 46-й пехотной дивизии дрались на немецких позициях, и именно столько времени высшие штабы не могли подать им помощи.

Таким образом, успех 25-го армейского корпуса также мог быть развит и должен был быть развит, однако резервов, как всегда, не оказалось именно

там, где они были необходимы. Немцы же сразу подтянули резервные войска к месту обозначившегося прорыва и охватили 9-ю русскую дивизию, которая, понеся большие потери, была вынуждена откатиться назад. В этот же момент атака 25-го корпуса была блокирована противником, и развитие атаки собственными усилиями со стороны ген. Ю. Н. Данилова оказалось безрезультатным.

Свои контратаки немцы, как правило, подготавливали не только артиллерийским огнем, но и газовыми атаками. Это позволяло германцам выводить из строя часть занявших их окопы русских войск, ослабляя у остальных волю к обороне. Соответственно, русские пытались компенсировать принципы ведения военных действий врагом. Например, в наступлении под Барановичами в составе 64-й артиллерийской бригады участвовал будущий советский писатель В. П. Катаев. Он вспоминал об атаке 255-го пехотного Аккерманского полка из состава 64-й пехотной дивизии ген. А. Е. Жданко, проведенной 21 июня, следующим образом: «Бой продолжается всю ночь до утра. На рассвете все стихает. Мы ложимся отдыхать возле своих пушек прямо на земле, среди стреляных неубранных гильз и осколков. Сквозь сон слышу, что Аккерманский полк залег между второй и третьей линиями неприятеля. Слава Богу! В наказание за газы пленных не брали. Перекололи всех» [151] .

151

Катаев В. П. Сухой лиман: Повести. – М., 1986. С. 128.

Итак, левый фланг – 25-й, 9-й и правофланговые части 10-го армейских корпусов овладели двумя укрепленными линиями. Наибольшего успеха добился 25-й армейский корпус ген. Ю. Н. Данилова, который прорвал фронт противника на стыке между германскими и австрийскими частями, занял позиции неприятеля на всю глубину и удерживал их в течение сорока восьми часов. 20-го числа в плен попало 72 офицера и 2700 солдат противника.

Но на большей части прорыва германцам уже к вечеру 20 июня удалось контратаками восстановить положение, так как русские резервы вводились в бой несвоевременно и разрозненно. Бетонные пулеметные точки и тяжелые батареи противника, стоявшие в глубине обороны, остановили наступательный порыв русских. В отличие от австро-германцев, «русская армия не использовала железобетонных конструкций – вместо этого строили глубокое убежище, прикрытое сверху несколькими рядами бревен с расчетом, чтобы такой потолок мог выдержать 152-мм снаряд» [152] .

152

Федосеев С. Л. «Пушечное мясо» Первой мировой. Пехота в бою. – М., 2009. С. 431.

Основной удар наступавших частей пришелся на ландверный Силезский корпус ген. Р. фон Войрша. Часть войск из корпуса генерала Войрша уже была переброшена под Ковель, к ген. А. фон Линзингену, так что под Барановичами дрался ослабленный корпус, который, тем не менее, смог выстоять перед яростной атакой русских, пока не подошли резервы. При этом генерал Войрш был уверен в своих войсках и стойкости оборонительных порядков, отдавая подразделения на наиболее опасное направление – под Ковель. Так, к Линзингену была отправлена 86-я пехотная дивизия, которую на позиции сменила 201-я дивизия ландштурма «Данциг».

К 1916 году, перейдя на Восточном фронте к обороне, немцы подразделяли свои соединения на те, что могут атаковать и контратаковать, и те, что способны лишь обороняться. Ко вторым и относились войска ландштурма, состоявшие из бойцов старших возрастов. Несмотря на начало русских атак под Барановичами, регулярная 86-я

пехотная дивизия все-таки отправилась в Ковель, причем шесть батальонов этой дивизии (из девяти) ушли в эшелонах уже в ходе сражения.

Резервные войска в германских вооруженных силах к данному времени были образованы весьма своеобразно. В ближайшем тылу фронта были созданы полевые рекрутские депо, куда поступали пополнения из расположенных внутри страны запасных батальонов пехотных полков. Именно здесь пополнения получали львиную долю обучения, так как их пребывание в запасных батальонах, в отличие от России, носило недолговременный характер – по сути, лишь на время сколачивания подразделения. Соответственно, люди, сосредоточенные в полевых рекрутских депо, использовались в качестве ближайшего резерва войск, дравшихся на позиции: каждая дивизия имела не менее одного батальона запаса.

Вдобавок к тому в 1916 году германская тяжелая артиллерия уже не входила в состав армейских корпусов и отдельных пехотных дивизий, а группировалась по отдельным боевым участкам фронта. Такая система позволяла неприятелю, в случае тяжелого положения на фронте, бросать обучаемых в полевых рекрутских депо запасных на наименее опасные участки, поддерживаемые в любом случае тяжелой артиллерией. А полевые войска спешили на атакуемые сектора общей оборонительной линии [153] .

153

См.: Очерк развития сухопутных сил Германии в течение войны и боевой состав армии к 1 апреля 1917 года, б.м., 1917. С. 42.

Эта организация давала германцам возможность всегда иметь под рукой резервы, занимая пассивные участки новобранцами, а также маневрировать отдельными войсковыми единицами (от батальона до дивизии) между теми направлениями, что подвергались неприятельским ударам. Поэтому столь относительно легко германцам удалось отразить отчаянное русское наступление в районе Барановичей. Поэтому же в наиболее критический момент русского наступления на Ковель армиями Юго-Западного фронта ген. А. фон Линзинген получил в свое распоряжение собранные «с бору по сосенке» войска и сумел удержать за собой ковельский железнодорожный узел и рубежи реки Стоход.

Кроме прочего, чрезвычайно «хромала» и принятая в русской Действующей армии по французскому образцу тактика прорыва неприятельской обороны. Русскими командирами отмечалось, что перемешивание полков и дивизий между собою вследствие атаки «волнами» только способствовало потере управления. Также гибель или тяжелое ранение командиров всех степеней вплоть до полковников резко понижала и боевую деятельность полков.

Перманентное переподчинение одних подразделений другим устранило от руководства до половины командного состава атаковавших войск, что вообще дезорганизовало общее управление атаками со стороны штабов корпусов и армии до крайней степени. В итоге каждый командир старался заботиться в этом хаосе только о своих людях, что не позволяло организовывать новые удары и помогать соседу: следовательно, успехи германских контратак были обеспечены. Как говорилось в цитируемой нами «Сводке», «следовало бы отнюдь не ставить одну дивизию за другой, не отстранять от командования постоянных начальников, не создавать искусственных соединений, а каждой отдельной части давать свой участок и затем боевую часть питать из глубины, из резервов своей же дивизии. Тот же принцип необходимо проводить и в дивизиях, всеми мерами следует избегать перемешивания даже полков».

Но все это было обдумано уже после поражения. Пока же наступали так, как действовали французы, которым их отсталая тактика еще откликнется в провале весны 1917 года, известном как «бойня Нивеля». При таких методах атаки русское наступление никогда и не могло бы быть успешным. Главкозап ген. А. Е. Эверт мало того, что совершенно не подготовил местность для предстоящего наступления, но и не сумел организовать его. Причем последнее утверждение относится к организации как войск, предназначенных для прорыва, так и системы командного руководства. Кажется, что опыт двух лет войны пропал для генерала Эверта зря.