Брусничное солнце

Мягчило Лизавета

— А нечисть верещащая сказала, что не заберусь, высокого же она обо мне мнения…

Его было совсем не узнать. Все лицо заплыло фиолетовыми и ярко желтыми разводами, на сломанном носу выросла горбинка, а лопнувшая нижняя губа

до сих пор была припухшей. Полопались сосуды в глазах, заливая глазные яблоки ярко-алым. Почувствовав ее пристальный взгляд, Яков повернул голову и улыбнулся. У раны тут же появилась сукровица, Варвара недовольно цокнула языком, касаясь пальцами уголка его губ.

— Полно скалиться, больно ведь.

— Хорош я собой?

Варвара улыбнулась, скользнула горячими подушечками к виску, зарылась в волосы, пропуская жесткие, слипшиеся от пота и крови пряди между пальцев.

— Очень хорош… Вовек не налюбоваться. — Колдун вмиг посерьезнел. Глядел на нее довольно прищуренным темным взглядом, наслаждался касаниями, слабо поддавался на встречу гладящей руке. — Я так боялась, что больше тебя не увижу. Второй раз себя в мыслях похоронила…

У дверей послышался шорох, а затем возмущенное бормотание Авдотьи:

— Ну и поберегла б себя, дурница, бог троицу любит.

Раздался глухой удар, шипение и грязные ругательства. Господне имя упыриха вспоминала быстрее, чем думала. Взвинченный Яков тут же повернул в сторону выхода голову,

зло рявкнул:

— Поговори еще немного и я твою смерть настоящей сделаю!

— Пустотреп!

— Да я тебя… — Варвара не дала ему договорить, тихо смеясь, прижала палец к приоткрытым губам. Он тут же мстительно прикусил подушечку. Возмущенно фыркнул. — Не слушай ее, теперь все у нас будет прекрасно.

— У нас?

Всего одна фраза. А в груди разлилось такое тепло, что боль отступила, перестали ныть переломленные кости. Яков серьезно кивнул:

— А как иначе? Свалилась мне на голову со своей любовью, куда тебя теперь гнать? — Видя, что Глинка возмущенно приоткрывает рот, он бархатно рассмеялся. Со стоном протянул под голову барыни руку. — Не ругайся, люблю тебя так, что жизнь бы отдал. Не думая. Веришь?

Варвара прижалась к нему всем телом, уткнулась носом в шею. Кто бы сказал ей, что она найдет свое счастье среди разрухи и топи? Разве не рассмеялась бы она, если б ей говорили о счастливой жизни в ветхой землянке?

Мир вокруг кружился, зачастило сердце, разгоняя по телу кровь, к щекам прилил румянец. Утопая в родном запахе можжевельника, Варвара прикрыла глаза, выдыхая всего одно слово, заставившее Якова поцеловать ее в спутанные волосы на макушке:

— Верю.